Ковид помог подготовиться к войне. Интервью с гендиректором Electrolux в Украине
В последние годы тема гендерного равенства, недискриминации и противодействия домашнему насилию стала одной из наиболее внедряемых работодателями в рамках корпоративной социальной ответственности бизнеса. Не стояли в стороне и компании в Украине. Так, в рамках проектов UNFPA, Фонда ООН в области народонаселения, «Трамплин к равенству» и «ЕС за гендерное равенство: вместе против гендерных стереотипов и гендерно обусловленного насилия» при финансовой поддержке Европейского Союза и Швеции в сотрудничестве с ООН Женщины и офисом вице-премьер-министра по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Украины было создано несколько важных инициатив. В частности, Рейтинг ответственного бизнеса и Корпоративный Альянс, который уже объединяет 40 компаний. Мы спросили участников Альянса, изменились ли их подходы с начала полномасштабной войны в Украине, какие практики у работодателей сейчас и как они поддерживают семьи в это сложное для всех время.
Баланс работы и жизни, которого пытались достичь успешные корпорации для своих сотрудников, сейчас в Украине превратился в баланс между работой и войной, утверждает генеральный директор Electrolux в Украине Екатерина Белобловская. О гибкости подходов, адаптации производства, содействии эвакуации работников и их семей, психологической поддержке в коллективе, а также о том, как опыт работы во время пандемии помогает сейчас сохранить эффективность бизнеса, — в ее интервью.
Екатерина Белобловская,
генеральный директор Electrolux в Украине
Компания, которую вы представляете, является участником рейтинга дружественных к семьям компаний в Украине, по крайней мере среди тех, которые производят электронику и бытовую технику. Скажите, пожалуйста, несколько слов об этом рейтинге, о проекте, что он для вас означает, почему решили принять в нем участие? И что в данном случае для вас значит быть фаворитом?
Об этом проекте мы узнали в прошлом году, увидели анонс о том, что компании приглашают принять участие и показать используемые ими практики. И мы решили, что, возможно, нам уже нужно и пора показать, что и как мы делаем. Потому что у нашей корпорации такие принципы всегда были, есть и, я уверена, будут в дальнейшем.
После того, как мы подали заявку и доказали своим примером и опытом, что это важно, продолжаем просто делать это и дальше. Для нас важно являться примером и показывать другим компаниям, насколько в этом аспекте мы также можем быть какой-то движущей силой. Потому что все, что мы делаем на работе, также оказывает очень большое влияние на то, как люди ведут себя дома, а это уже часть социума. Поэтому действительно, лидерство — для нас это определенный шаг к переменам. И если мы сможем вносить какой-то свой вклад, это будет очень хорошо.
Хорошо, тогда поговорим о том, что и как вы делаете. Полномасштабная война для всех нас стала большим вызовом. Удалось ли удержать баланс между работой и семьей в компании, которую вы представляете?
Трудно сказать, это ли баланс работы и жизни, work-life balance, о чем мы очень часто слышим в дискуссиях. Конечно, война внесла коррективы, теперь мы называем это work-war balance, баланс между работой и войной, ведь такой опыт мы не можем одолжить из других стран, мы приобретаем его самостоятельно. Для нас было важно в это время возобновить бизнес-деятельность, потому что это определенный шаг к поддержке и приближению победы, это наш экономический фронт, который мы держим, потому что уплата налогов и обеспечение рабочих мест — это очень важно, с каждым месяцем, думаю, становится еще важнее. Поэтому для нас этот баланс был продемонстрирован в том, что уже в начале апреля мы возобновили бизнес-деятельность, не уволили ни одного сотрудника, все на месте, все работают. Мы пытались помочь в эвакуации, насколько это было возможно особенно в начале войны, чтобы все остались в безопасности. И этот баланс был продемонстрирован также в определенной гибкости в подходах к работе, потому что многие передислоцировались либо внутри страны, либо уехали за границу. Мы не устанавливали каких-либо правил или коридоров, как именно сотрудники должны адаптироваться к военному положению, к войне. Все делали те шаги, которые считали нужными и лучшими для своей семьи: как спастись, как гарантировать безопасность, а мы только поддерживали и адаптировались в плане того, что можно было работать из любой точки, в любом месте. Поддержка в предоставлении технического обеспечения была от компании.
Я читала, что основное производство, завод, находится в Ивано-Франковской области, что это крупное, мощное предприятие, продукция вывозится в 24 страны мира. Что произошло в начале войны, как пришлось реагировать? Уменьшали производство или куда-то его переносили?
Наверное, я смогу частично поделиться опытом, потому что завод — это часть корпорации, но это отдельное предприятие с отдельной командой и директором. Но мы все равно реагировали все вместе, потому что мы, в первую очередь, все украинцы и люди. Завод должен был остановиться в начале войны, думаю, что это был холодный душ для всего бизнеса и производства в Украине. Поэтому действительно, определенное время был простой. Но в апреле мы вернули бизнес-деятельность. Как отдел продаж или команда продаж, которую я представляю, так и производство нашло выход из ситуации, адаптировалось.
Но тут надо понимать, что любые шаги, которые делала и делает компания на данный момент, на первое место ставят жизнь людей, безопасность, поэтому и завод, когда начинал свою деятельность, делал максимум возможного с точки зрения того, как не повышать уровень опасности сотрудников. Мощности были ограничены, время работы ограничено, были введены определенные дополнительные протоколы безопасности центральным офисом и на заводе, и для нашей команды. Это были определенные централизованные сценарии, реакции на ту опасность, которая возникает и которую можно предвидеть, или которую в то время мы могли как-то для себя сформулировать. Сейчас завод работает, во время тревог, конечно, он останавливается, потому что мы не можем не думать о том, что в настоящее время опасность достаточно высока. Но мы производим, продаем, так же экспортируем товар. Мы стараемся все равно, даже в этих реалиях, продолжать бизнес-деятельность.
Фантастика! Вернемся к поддержке ваших сотрудников и их семей. Вы уже говорили, что часть людей была вынуждена покинуть территорию Украины, уехать за границу. Как вы поддерживали таких сотрудников, особенно с детьми? Они сейчас работают дистанционно, как-то им помогают финансово?
Я начну, вероятно, с того, что мы не разделяли, с детьми или без детей, потому что для нас это люди и сотрудники, у всех есть семьи. Если есть дети — это одна история, у кого-то есть родители… Все ситуации разные, здесь нельзя даже как-то описать сейчас один подход. Поэтому для нас основной задачей была поддержка максимально, в зависимости от того, в какой ситуации оказался наш сотрудник. Для тех, кто уехал за границу, были предоставлены рабочие места в тех офисах, в тех странах, где он находился. И сегодня мы знаем и поддерживаем этих людей, кто решил остаться в это время еще за границей. Мы не ставим требование возвращаться в Украину для сохранения рабочего места, человек может работать там, где он есть, где чувствует себя безопасно, или там, где он считает, что будет лучше для его семьи. В некоторых случаях была возможность предоставить локальные контракты для того, чтобы человек мог быть более защищенным, в зависимости от того, в какой стране он находится, потому что мы понимаем, что уровень и стоимость жизни разные в странах Европы или по сравнению с Украиной.
В определенной степени, могу сказать, хорошо, что был ковид, как бы это сейчас странно ни звучало. Но ковид научил нас, провел такой тренинг, как работать дистанционно. В этом вообще не было проблем, хотя мы все разъехались, кто куда счел нужным, мы смогли так же быстро наладить связь, все бизнес-процессы, восстановить их, адаптировать к войне, но мы не утратили эффективность.
Психологическая поддержка сотрудников очень важна сейчас, что в этом плане происходит?
Не могу не согласиться, действительно психологическая поддержка — это один из самых сложных и важных аспектов сейчас. У нас есть психологическая линия поддержки для всех сотрудников, для украинцев, куда можно позвонить, поговорить с психологом, если нужно получить какой-нибудь совет или просто выговориться, такое тоже есть. Но это включилось не сразу, скажу честно, потому что сначала такую роль психологической поддержки во многом выполняли тимлиды, руководители команд, я со своей стороны как директор, когда мы просто созванивались и вместе пытались искать выход. Со многими нужно было просто поговорить, потому что в начале это был шок. Все это понимают, все были в одном состоянии, это был шок, непонимание и принятие какой-то ужасающей реальности. Но уровень психологической помощи и психологически эмоционального состояния меняется за эти девять месяцев в разные стороны. Мне кажется, что летом было несколько легче, но сейчас мы должны проходить новый этап, когда усталость накопилась. Все понимают, что мы победим, но время идет, зима, эти вызовы даже сейчас с электроэнергией и отоплением…
Да, все их ощущаем на самом деле.
Да, это все влияет на психологическое состояние. Здесь работают психологи и горячая линия, сейчас мы ищем еще варианты персональной психологической помощи, потому что у всех своя боль. Она у нас одна на всех, но у каждого добавляется еще своя.
А как изменилась культура корпоративного общения во время войны? Думаю, здесь сместился акцент к человечности, к персональному, к тому, что каждый сотрудник важен.
А вот здесь, к счастью, у нас не было каких-то изменений, потому что то, что вы перечислили, — и человечность, и персональность, и человек в целом — на первом месте в Electrolux стояло и до войны, и такая корпоративная культура уже давно распространена по всему глобальному Electrolux. Я бы сказала, что эта корпоративная культура нам во многом помогала и помогает сейчас проходить все эти вызовы, с которыми мы должны жить. Мы и раньше были открыты друг другу, мы всегда общались и поддерживали, но раньше это было о бизнесе, о каких-то обсуждениях семейных или личных вопросов. Сейчас мы говорим о поддержке, как эвакуироваться, где зарядить телефон, у кого включили свет — коллеги могут поехать зарядить телефон или выпить горячий чай к своему сотруднику. Эта человечность только больше себя проявила, корпоративная культура просто изначально выстроила такую систему координат в коллективе, когда мы все одно целое. И чем больше вызовы, чем больше проблемы, которые нам нужно вместе пройти, тем мы больше сплачиваемся.
Со своими гостями я говорю о том, что во время войны обостряется много социальных вопросов, в частности, проблема гендерно обусловленного насилия. Скажите, пожалуйста, внедряет ли ваша компания практику поддержки сотрудников или сотрудниц, пострадавших от домашнего насилия, что в этом плане происходит? Очень тяжело на эту тему на самом деле всегда говорить.
Тема действительно очень чувствительная и о ней трудно говорить, но, к счастью, не в моем случае, потому что у нас не было таких случаев. У нас очень высокие стандарты борьбы или даже политики…
Наверное, предотвращение таких ситуаций.
Да, таких ситуаций на рабочих местах. В Electrolux мы проходим обязательные тренинги, подписываем определенные этические правила поведения для того, чтобы с самого начала вести разъяснительную работу о том, насколько это недопустимо. Относительно домашнего насилия у нас нет какой-то отдельной политики, но есть, как я говорила, психологическая горячая линия, есть и конфиденциальная горячая линия, на которую ты можешь обратиться, если у тебя есть какие-то вопросы. Они также могут быть связаны с проблемами с насилием и проблемами в семье. Но такой практики, к счастью, у нас нет. Очень верю, что не будет такой необходимости.
Есть ли сейчас проблемы с подбором персонала? Как в подборе персонала может помогать статус компании, дружественной к семье? Вы чувствуете это на примере своей компании?
Я была бы очень рада, если бы у нас сейчас была необходимость продолжать рекрутмент, но, к сожалению, это не та ситуация. Мы сейчас боремся за то, чтобы сохранять тот коллектив, который есть. Но до войны, прежде чем мы зашли в такую кризисную ситуацию с точки зрения бизнеса, это действительно очень помогало. Потому что шведская компания, европейские ценности, все понимают, что за европейскими ценностями безусловно следует гендерное равенство, определенная защищенность, тот же work-life balance, о котором мы сейчас уже меньше говорим, но до войны это тоже был один из важнейших параметров удовлетворенности сотрудников, которые мы замеряем ежегодно. Рекрутменту точно помогало, и очень часто на собеседованиях я слышала о том, что «я хочу работать именно в шведской компании, потому что Швеция — это трендсеттер в этом направлении». Я думаю, что когда начнем рекрутмент после нашей победы, то опять же об этом будем говорить, и это будет очень ценно сотруднику — стать частью такой команды.
Тогда поговорим о ваших отношениях с государством. Какие вопросы сейчас решаете абсолютно самостоятельно, собственными силами, а в каких все-таки нуждались в поддержке государства?
У нас не было еще таких критических случаев, о которых мы бы понимали, что необходимо получать поддержку государства для решения вопросов. Я уверена, что когда, например, человек теряет жилье, или возникают еще какие-то такие критические ситуации, которые произошли из-за войны, здесь стопроцентно необходима поддержка государства. Но я также понимаю, что в нашем случае каждый кейс мы рассматриваем отдельно, и очень зависит от того, что именно и как именно случилось, в чем необходима поддержка. Если, не дай Бог, все же нам необходимо будет разрешать такую ситуацию, то мы просто будем исходить из того, что мы можем получить как государственную поддержку, которую мы можем оказать как компания, и будем решать, как в этом жить. Но я думаю, наши сотрудники тоже понимают, что в таких сложных ситуациях они не одни. Мы будем оказывать юридическую поддержку для получения государственной помощи, если нет — будем спасаться все вместе и как команда локальная, и как корпорация.
Так же как и с ситуацией помощи семьям, у которых есть пострадавшие от войны, или когда мобилизовали папу или маму, человек пошел на войну. Я так понимаю, что в вашей компании не оставят такую семью и такого сотрудника один на один с этой проблемой, просто кивать на какие-то социальные учреждения, на государство вы не будете?
Нет, именно такой подход мы используем, потому что у нас есть мобилизованные сотрудники, и мы стараемся помогать сегодня самостоятельно. Пока эти потребности мы закрывали, у нас не было необходимости искать какую-либо дополнительную финансовую поддержку. Но я же говорю, к счастью, пока таких критических ситуаций, которые надо было бы решать, у нас не было, я надеюсь, и не будет. Но если что, то будем решать в зависимости от того, что случилось.
У своих гостей я всегда спрашиваю об уникальном опыте, которым вы можете поделиться для того, чтобы наши разговоры имели практическое применение.
Я считаю, что сейчас каждая компания приобретает такой уникальный опыт, которого у нас не было раньше. У нас нет каких-то гайдлайнов от центральных офисов, как себя вести. Сейчас все, что мы делаем, — это в какой-то степени нестандартный подход. Из того, что мы делали, я не знаю, насколько это будет каким-то примером для многих, потому что считаю, что в кризисной ситуации мы должны решать или действовать в зависимости от того, что происходит, именно в своей бизнес-сфере, с сотрудниками в команде, рассматривать все эти ситуации отдельно. Но мне кажется, что сегодня гибкость, умение подстраиваться под любую ситуацию — это то, что необходимо каждой компании. В нашем случае это формат полной свободы действий, если так можно сказать, с единственным пожеланием, чтобы был доступ к интернету, чтобы можно было выполнять свои рабочие функции. Это та гибкость, которая, возможно, является для определенных компаний уникальной, но можно ли это брать в пример? Уверена, что нет, потому что это очень зависит от того, какая бизнес-деятельность, какие операционные процессы, и понятно, что далеко не все могут это использовать в своих командах.
Гибкость по крайней мере, как признак времени, так скажу, это очень важно. В завершение нашего разговора буквально несколько оптимистичных слов скажите и своим сотрудникам и всем нам, украинцам.
Хочу сказать слова благодарности своим сотрудникам за стойкость духа, за достаточно высокий психологический, эмоциональный интеллект, потому что действительно команда держится в одном русле. Мы держим свой экономический фронт, мы никуда не уходим, работаем, платим налоги, и вся команда понимает, как много зависит от нас, как много зависит от формата продолжения бизнес-деятельности. Сейчас действительно это один единственный организм, который борется до последнего в любой возникающей ситуации.
Послушать интервью можно на подкасте: https://podcasts.nv.ua/ukr/episode/17292.html
Теги: Бизнес Гендерное равенство Пособие Российско-украинская война Electrolux UNFPA
Читать далее