Уничтоженный российский танк (Фото:Генштаб)«Осудить ключевые политические персоны». Уже во время Майдана у РФ существовал план развала Украины — политолог
ГБР, Генпрокуратура и в целом правоохранительная система должны осудить все ключевые политические персоны по делам Майдана, а не заниматься эпизодами событий, как сейчас, рассказал политолог Александр Антонюк.
— Начнем с дел, которые могли уничтожить ГБР, а потом говорит, что не могло уничтожить. Сейчас там проводится еще какое дополнительное расследование, это информация от Украинской правды. Журналист Михаил Ткач написал об этом и даже изложил скриншоты. Это вызвало определенную обеспокоенность, потому что действительно расследовавшиеся дела и о Харьковских соглашениях , и об избиении на Майдане, еще какие-то истории. Если из них исчезнут определенные секретные или материалы негласных следственных розыскных действий, то их нельзя будет довести до суда, насколько я понимаю. Что это за история и что нам об этом нужно понимать?
— Во-первых, очень хорошо, что сейчас вся эта история снова стала на повестку дня, хотя в условиях войны действительно есть риски, что какая-то часть этих свидетельств может потеряться. У меня вообще к тем заявлениям двоякое отношение, потому что я помню 2014 год, помню общение даже с адвокатами Небесной сотни, было очень много оговорок к работе Генеральной прокуратуры в целом, а теперь уже Государственное бюро расследований. Я думаю, что это обусловлено тем, что есть эпизоды, которые до сих пор остались не открытыми. Вот уж сколько лет прошло. Я не являюсь профессиональным юристом, адвокатом, следователем, но мне кажется, что дело реально затягивается. И попытки потерять показания или неправильно оформить, что-то поставить, возможно даже где-то не там кому или изменить слово, что может потом создать предпосылки для того, чтобы в суде эти дела развалились. По-человечески ведь согласитесь с тем, что этого времени было достаточно, чтобы сделать уже какие-то ключевые выводы и промежуточные хотя бы заочные приговоры суда. Потому что то, что было сделано в первые годы, было очень мало сделано. Я помню, еще до появления ГБР, как между Горбатюком и Юрием Витальевичем Луценко, а перед тем с другими прокурорами были какие-то постоянные противостояния.
Поэтому мне кажется, что ГБР, которое открыло вроде бы по заявлению обороняющее себя уголовное дело, мне кажется, был бы лучший способ выйти на публичное пространство, возможно, пригласить людей, которые к этому причастны. Я не зря вспомнил об адвокатах Небесной сотни, не зря вспомнил о Горбатюке, и провести круглый стол публично. Из этой публичной дискуссии станет известно, соответствует ли подобное заявление действительности или нет. Либо она политическая, или нет. А если это переводится в такое противостояние, то я не уверен, что у этого заявления нет никаких оснований.
— Если пофантазировать, это означает, что та прокурорская система, вы о ней упомянули, в ней было очень много людей, не все из них были супер честными, супер чистыми. Соответственно, после Майдана, когда какие-то дела расследовались и это могло вывести на кого-то из своих, там намеренно недосмотрели, что-то не туда составили или даже вообще потеряли. Это такая наша привычная история, спасти своих, хотя ситуация уже изменилась, я об этом сейчас фантазирую?
— Вы совершенно правильно подметили, это даже не фантазия, это интерпретация. Потому что сама тема мне врезалась в память, потому что я помню, что мы с некоторыми коллегами, которые были адвокатами, имели возможность общаться. Во-первых, у них уже между собой появилось какое-то противостояние, потом это дело перевелось в определенную политическую составляющую, а в конечном итоге вспомним с вами, прошло с 2014 года восемь лет. Что мы можем сегодня по этому всему делу сказать наверняка? Все равно дело и в ДБР, то, что я уже говорил несколько лет назад, что он превратится в очередной незакрытый кейс, очередное политическое дело. И будет одна сторона винить другую. А на самом деле, должны быть ключевые решения. У нас было очень много сосредоточено на эпизодах, где стреляли, кто стрелял. А сначала должны были быть осуждены все ключевые политические лица, начиная с того, кто дал приказ разогнать студентов в ночь [с 29 на 30 ноября].
С этого все начинается, а дальше каждый эпизод начинать рассматривать. Потому что сначала из Евромайдана, который превратили в акцию протеста, потому что Евромайдан был положительной акцией, это была акция во имя поддержки. А потом, понимаете, в чем был интересный момент, я в этом вижу даже руку российских спецслужб. Надо было превратить положительную акцию, которая, по сути, уже расходилась, в негатив и в акцию противостояния. Я тогда буквально через несколько часов практически сутки после разгона Майдана написал в блоге свои, помню, предположения, что за этим тоже есть руки спецслужб. Потому что создать предпосылки этой акции протеста кто-то хотел, чтобы все эти эпизоды у нас произошли. Акции противостояния, потом это насилие, и оно к тому и шло. Вот на эти ключевые вопросы должны быть даны ответы: какой была роль Януковича, какой была роль Клюева, я напоминаю те эпизоды и других исполнителей.
Начиная с начала, с определения роли этих людей, их контактов, указаний, коммуникаций со спецслужбами Российской Федерации, потому что в Майдане было очень много составляющих. Как раскатывали регионы, пытались запустить волну сепаратизма в Западной Украине. Такие все эпизоды не рассматривались и до сих пор не рассматриваются. Но ответив на те ключевые вопросы мы могли спуститься спокойно потом к исполнителям, к каждому рядовому бойцу Беркуту. Дело было, честно говоря, спущено на тормозах.
— Для меня это еще вопрос взросления украинских институций. Мне известно, что в американской полиции существует жестокое правило, что если один полицейский что-то знал, догадывался, предполагал, что кто-то из его коллег совершает что-то незаконное или планирует что-то незаконное и если будет доказано, что этот человек ничего не сказал внутренней системе безопасности или кому-то наверху, этот человек будет наказан просто за то, что сам ничего не делал, но не сказал. И этот подход к правоохранительным органам, если его инсталлировать в Украине, если прокуроры не будут о своих, пусть может не таких нормальных, но он свой прокурорский, ментовский, судейский. Если не будет этой круговой поруки, тогда у системы будет шанс на очистку, у нас этот ключевой момент пока не наработан. И именно поэтому мы раз за разом имеем подобные ситуации сокрытия, утраты. Я ведь правильно понимаю?
— Как вывод: у нас было достаточно времени, начиная с 2014-го, особенно я, честно, имею большие зубы, сразу говорю, на Юрия Луценко, который, будучи политиком и не будучи профессиональным юристом, под которого сделали закон, который должен эту систему запустить. Мы сегодня с вами дискутируем, снова возвращаемся к этой теме, то есть из этого не было бы сделано ничего. И меня уже не волнует вопрос, почему это не было сделано. Я могу одно сказать, потому что не было желания. Потому что было желание возглавить процесс саботирования круговой поруки, потому что при тех условиях, предпосылках и работе парламента, особенно свежей боли по Небесной сотне, по тем последствиям. Как Российская Федерация потом начала раскачивать Украину. Но эта умышленная потеря времени и есть ответ на этот вопрос, потому что можно было принять необходимые законодательные вещи, провести нормальные конкурсы. Если бы мы с активистами 2014 года не провели определенные публичные конкурсы и не видели этих результатов, возможно, я бы говорил, что это все фантазии. Но это можно было сделать.
Но у нас, я помню дискуссии даже с [Луценко], и с другими народными депутатами, поскольку тогда работал в секретариате председателя Верховной Рады Украины. Знаете что мне говорили? Не ко времени. Поэтому в данном случае мне очень жаль констатировать факт, но еще раз хочу зафиксировать: дискуссии между прокурорскими плюс ДБР и другими, это станет традицией. Вряд ли мы сможем получить ключевые ответы, не дав ответа на вопросы, которые я озвучивал в эфире. Сначала мы должны провести следствие над ключевыми политическими лицами, политическими и теми, кто был администрацией, кто был СНБО. Полностью изучить все коммуникации и посмотреть, куда оно все шло и направлялось. И поверьте, как мы открываем столько интересных деталей, и вы увидите, насколько нас готовились еще тогда, на момент Майдана, развалить как страну. И за этими противостояниями вы увидите другие мотивы того же Андрея Петровича Клюева. Даже вспомним один такой эпизод, когда Майдан эмоционально начинал угасать, всегда происходило нечто еще более вызывающее волну возмущения и протеста среди украинского народа.
— То есть управление эскалацией, о котором любят говорить в Пентагоне в частности. Кто-то, по вашему мнению, правильно управлял эскалацией на Майдане 2013−2014 годов, чтобы он ни при каких условиях не угас? Я правильно трактую?
— Совершенно верно, потому что так и было. И, к большому сожалению, в те годы этот вопрос не исследовался. Нам рассказывали о деталях, нюансах выстрелов и тому подобное, о роли рядовых бойцов. Но не рассказывались эти моменты. Не рассказывали о позициях, происходивших в регионах Западной Украины, о том, что привлекали молодых людей, детей в частности работники Службы безопасности Украины для того, чтобы создать те «ночи гнева». Все эти истории, почему я об этом смело говорю? Так как мы в 2014 году в одном из проектов говорили об этом публично, у нас были представители СБУ, сотрудники полиции. И мы закладывали тогда еще основы для расследования, политической дискуссии и правильной интерпретации тех событий и роли наших правоохранительных органов и спецслужб в этот период. Отвечая на ваш вопрос: действительно ли был этот институт эскалации конфликта. И правоохранительные органы, и ключевые должностные лица, возглавлявшие тогда эти институты, просто скорее всего были не заинтересованы, теперь вопрос почему они не акцентировали на этом свое внимание. И почему все сегодняшние дискуссии свелись к среднестатистическому уровню противостояния между следователями и возможно их начальниками. И мы сегодня должны обсуждать это в части каких-то процессуальных вещей, а не дела по сути.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.