«Я бы не отвергал политику во время войны». Вице-спикер Александр Корниенко — о деле Порошенко, депутатах-беглецах и «демоне» Гетманцеве

Первый заместитель председателя парламента рассказал НВ, что оборонная коалиция в ВР работает несмотря на дело Медведчука-Порошенко, депутаты-беглецы уже вернулись из-за границы, а «слугу народа» Данила Гетманцева не нужно демонизировать.

26/05/2022, 14:15:39

Война России против Украины приостановила политические дебаты и вынудила власть и оппозицию работать вместе. Но после относительной стабилизации ситуации и привыкания к работе в военных условиях в публичном пространстве начали появляться первые политические скандалы. Последний возник по поводу публикации СБУ показаний кума Путина Виктора Медведчука о роли экс-президента Петра Порошенко в схемах закупки угля из ОРДЛО в 2014—2015 годах. А также насчет «налоговых» заявлений нардепа Слуги народа (СН) Данила Гетманцева, руководителя парламентского комитета по финансам, налоговой и таможенной политике.

Видео дня

Об этом и работе Рады в новых условиях НВ и пообщался с первым вице-спикером Александром Корниенко.

— Давайте начнем с последнего политического скандала — обнародования показаний Виктора Медведчука против экс-президента Петра Порошенко. Появление этой истории в публичном пространстве ко времени?

— Я думаю, что правоохранительная деятельность не должна иметь политического контекста. Это дело появилось не вчера. И все понимали, что если один из фигурантов задержан, он может давать какие-то показы. Вот он их и стал давать.

— Но это громкое дело и оно политическое.

— Это понятно, там политические игроки. Но Петр Алексеевич [Порошенко] вместе с его политической силой, насколько я знаю, активно работают и в парламенте, и вне его, и даже в дипломатических поездках. Я не вижу никакой угрозы для политической составляющей Петра Алексеевича и его политсилы. То есть, о какой здесь политике может идти речь?

— Часть экспертов и политиков считает, что это — политические разборки, которые не в пользу Украины, где идет война.

— Я полностью согласен, что во время войны не нужно проводить политические разборки. Правоохранительные органы должны заниматься своими делами, политики должны помогать армии. А их бот-сети должны бороться с наративами российской пропаганды, а не приходить к нам в комментарии [в соцсетях], как во время славных времен 2019 года, и писать там, что мы предатели, продали страну, и сделали это еще в 2019-м. [Советник главы Офиса президента Алексей] Арестович на днях сказал, что единство продержалось 23 дня. Я так точно учет не буду вести, но вижу этап, когда в соцсети пришли снова те же люди и боты, и пишут то же, что и в 2019-м. Возможно, это эксцесс исполнителя. То есть, возможно, политики действительно хотели единства, а их бот-сети почему-то не захотели.

— Так оборонная коалиция, которая работала с 24 февраля, уже не работает?

— Это совсем не связано. Оборонная коалиция работает. И она никогда не работала в режиме «одобрямса», это тоже важная часть демократии. Мы приняли за эти три месяца войны 179 разных актов — постановлений и законов. Было с десяток политических постановлений: обращение в мировые парламенты признать события в Украине геноцидом, исключить Россию из всех организаций и т. п. А в большинстве это все законы: половина либо была принята за основу и в целом, либо уже принята во втором чтении. И многие законы благодаря действиям оппозиции были улучшены. Потому что путь от идеи закона к конкретным нормам и тому, как они будут работать с рисками, очень велик. В довоенные времена коллеги месяцами нарабатывали правки, были разные рабочие группы. Сейчас процесс согласования и обсуждения законов происходит благодаря деятельности постоянно действующего расширенного согласительного совета, в который входят представители глав комитетов, правительства. Это можно назвать оборонной коалицией, можно согласительным советом. Благодаря ей законы действительно становятся лучше, здесь против правды не попрешь. Поэтому я бы сейчас не делал дальновидных выводов, что события по обнародованию показания Медведчука сильно повлияют сейчас на политический и законодательный процессы.

Есть совсем ортодоксальные мнения, что политического процесса вообще нет во время войны. Потому что люди другим обеспокоены и даже те вкусы, которые имели, на них не опираются. Но все равно я бы так ортодоксально не подходил. Потому что у нас все-таки в таком совершенно воюющем состоянии несколько миллионов человек: те, кто непосредственно воюет, их семьи, сильно пострадавшие люди, потерявшие близких, имущество и вынужденно перемещенные лица (ВПЛ). Но даже среди 4−5 млн ВПЛ внутри страны большинство переместилось не от разрушенного жилья, а в безопасность. Поэтому я бы не исключал, что политические процессы могут происходить [во время войны], и люди могут себе смотреть и определяться, как они относятся к тому или иному политику. Конечно, это не так, как было до войны и так не будет, пока не будет мира.

— К всеукраинскому телемарафону привлечены ведущие, ранее распространявшие российскую пропаганду. В Минкульте говорят, что эта тема сейчас не ко времени и просят не раскачивать лодку. Вы что думаете по этому поводу?

— Я не являюсь глубоким экспертом по марафону. Как зритель я просто вижу, что есть блоки разных каналов, и понимаю, что это, по-видимому, ответственность каналов. Другой вопрос, что есть еще русскоязычный марафон Freedom и его формируют тоже определенные каналы. Наверное, телеканалы должны определять, кто из ведущих должен быть, а кто нет. А что касается вообще манипулирования этой темой, я всегда провожу очень простой пример Алексея Семенова. Это известный российский продюсер, который в Украине запустил много телеканалов: так называемые телеканалы Медведчука, затем телеканал Прямой — самый «патриотический» у нас в стране, и дальше — телеканал Рада. Ну что нам с этим сделать? Закрыть Прямой, или сказать, что они предатели, потому что их установил Семенов? Или сказать, что канал Раду нужно закрыть? И таких кейсов много.

Если говорить о моральной стороне вопроса, то я думаю, что будет действовать определенная общественная люстрация. Это как с депутатами ОПЗЖ: у них невозможно забрать назад мандаты, но мы понимаем, что у них гораздо хуже шансы оставаться в политике. Общество и зритель это расставят на места, и ведущие или медиа-персоны, которых действительно можно классифицировать как пропагандистов, получат от зрителей свой фидбек. А если есть где-то оттенок, который будет интересен СБУ, то дела будут открываться и это все будет исследоваться.

— Но ведь зритель не может проголосовать за ведущего, в отличие от политика. И телемарафон курирует Минкульт.

— Это сейчас не может. Потому что у нас действительно безотлагательная ситуация и есть марафон, созданный решением СНБО по указу президента, его координирует Минкульт. Но когда вернется обычное телевидение, снова пойдет реклама, просмотры, рейтинги, и сразу это все будет видно. Это естественный процесс.

— С позиции гражданина и первого вице-спикера, для вас вообще нормально, что люди, распространявшие пророссийские нарративы, теперь отбеливают себя на национальном телемарафоне?

— Я не согласен, что они себя отбеливают. То, что мы сейчас обсуждаем — это та же дискуссия, которая идет и по другим вопросам и называется «не ко времени». В Facebook многие темы поднимаются, в том числе и к военно-политическому руководству. Многие говорят, что это не ко времени, но придет время и они вспомнят. Я предлагаю так же и по медийщикам нам зафиксироваться. Рукописи не горят, видео на ютубе тем более никуда не девается, даже если удалять. И, я думаю, что медиа-сообщество уже все эти видео давно себе сохранило. Но кроме этих видео еще много личного опыта, в частности участников этих эфиров — политиков. В частности, у меня есть опыт, я же был в этих студиях достаточно много, есть свои впечатления. Время придет, и это все будет обсуждаться. И тема, где предел между журналистикой, пропагандой, отстаиванием интересов владельца телеканала.

— Какие-то двойные стандарты: правоохранители пусть работают по делу Порошенко, а вот вопрос телемарафона отложим на потом.

— А здесь есть правоохранительная составляющая? Если есть, то я не буду выступать в защиту ведущего и говорить, что это нападение на свободу слова. Пусть расследуют.

Первый вице-спикер парламента убежден, что сегодня есть только один способ лишить мандата некоторых нардепов ОПЗЖ: быстро доводить до приговоров суда по их делам / Фото: Укринформ

— Вы уже упоминали, что у нардепов ОПЗЖ невозможно забрать мандат. Что делает Рада сегодня, чтобы иметь полномочия забирать мандаты?

— Для этого следует вносить изменения в Конституцию. А это запрещено во время военного положения. Единственный путь, чтобы такие депутаты избавлялись от мандата — доводить быстро до приговоров суда по их делам. Там есть дела по двом-трем. По ним, надеюсь, сможем дождаться приговоров в этом году.

— Сбежавший в Россию Илья Кива сам написал заявление на сложение полномочий нардепа и Рада это поддержала. Какие шансы, что его примером вдохновятся остальные члены ОПЗЖ?

— Ой, шансов мало. Если бы они вдохновились, то сделали бы это уже через два месяца. Я могу предположить на основе другого. Часть депутатов [ОПЗЖ] мигрировала в две группы — Платформу за жизнь и мир и Восстановление Украины. Но есть такие, которых туда не взяли, или не позвали, или они сами не пошли: [Вадим] Рабинович, [Тарас] Козак, [Виктор] Медведчук. Возможно, это какой-то намек, что они не собираются продолжать депутатскую деятельность.

— Часть нардепов до войны и во время войны выехала за границу и не вернулись. Сколько таких скрываются за пределами страны сегодня?

— Я думаю, что их количество очень мало. Может, один-два. Это может быть Козак. Но на примере Медведчука мы видели, что он скрылся внутри страны. Потому не факт, что он [Козак] тайно не вернулся. Большинство депутатов, которые в начале где-то задерживались по объективным или другим причинам, уже вернулись.

— Скрывались заграницей преимущественно из ОПЗЖ или еще из каких-то партий?

— О других нам неизвестно. Ну, может, кто-то из внефракционных был.

— Какая ситуация с нардепом СН Алексеем Ковалевым, выехавшим на оккупированную Херсонщину и затем исключенным из фракции?

— Больше я о нем не слышал после исключения. Он там остался, осуществляет какую-то не очень понятную нам деятельность и рассказывает, что в любой день может приехать, если будет заседание парламента не один день, а неделю. Но мне сложно представить, как он приедет, если из Херсонской области не выпускают каких-либо людей, обстреливают автоколонны. Поэтому здесь опять есть вопросы о его статусе за рубежом. У нас нет подтверждения никаких [по поводу его сотрудничества с оккупантами], но его позиция настораживает.

— Известно ли вам что-нибудь о пребывании нардепа СН Игоря Васильковского? Есть кулуарные слухи о его якобы укрывательстве заграницей.

— У меня нет ни подтверждений, ни опровержений.

— 16 мая тысячи предпринимателей обратились к президенту с просьбой уволить Данила Гетманцева с должностей главы налогового комитета и секретаря в Нацсовете восстановления Украины. Вы как оцениваете шансы на то, что такое увольнение произойдет?

— Не зарегистрированы никакие инициативы по увольнению. Более того, разговоров об этом я тоже не видел в чате Слуги народа. Я думаю, что на том уровне и в тех процессах, где сейчас все обсуждается, у сторон есть потенциал найти общий язык.

— У власти и предпринимателей?

— У власти и предпринимателей, у части предпринимателей, которых представляет коалиция бизнес-ассоциаций, и лично Гетманцева. Конечно, коллеги выбрали очень эффективный ход: атака именно на личность. Мы понимаем, что если персонифицировать какое-либо условное зло со стороны государства, то всегда легче на него совершать атаку. Потому что абстрактное государство, которое давит на бизнес и предпринимателей, — это одно, а когда это конкретный Данило Гетманцев — гораздо проще и эффективнее. Можно производить мемы и другое.

Мне бы хотелось, чтобы эта дискуссия перешла в разговор о подходах, принципах и налоговой системе. Необходимо работать с администрированием налогов, налоговой и таможенной службами. И [осуществлять] все эти реформы, которых люди давно ожидали — по диджитализации, по разгрузке давления и проверок на них. Здесь я предпринимателей понимаю и во многом поддерживаю, здесь мы многое дискутируем с Данилом Гетманцевым. Потому что я шел в политику из бизнеса, небольшого, но своего. Я был ФЛП с 2005 года, прошел много раз через разные реформы. И мне понятны все эти вещи, которые выдвигают бизнес-ассоциации, и мы много с Гетманцевым дискутировали, несмотря на то, что у нас нормальные рабочие отношения. Я бы не демонизировал Гетманцева.

Дискурс, что он единственный влияет на экономическую политику в стране — это точно перебор. Очень многие влияют и из Офиса, и из правительства, и внешние консультанты и институции. Просто нужно этот кейс как-нибудь решить. Желательно, чтобы это не был проигрыш для обеих сторон или одной из сторон. Это может быть либо компромисс, либо вообще какой-нибудь win-win, другой формат сотрудничества.

— А подход Гетманцева, что «правильное налогообложение — искусство общипывать гуся так, чтобы он не кричал» близок вам?

— Вот это предмет наших с ним дискуссий долгое время. Понятно, что условная философия фискализации и взимания большего количества налогов имеет, вероятно, место. Кто-то так думает, Данило так думает. У меня другая философия: я за либерализм экономический, желательно максимальный. С другой стороны, его подходы, особенно по реформированию внутри налоговой и таможенной служб, дали дополнительные поступления в бюджет в конце прошлого года и начале этого. В частности, благодаря этому у нас была в начале войны какая-нибудь операционная финансовая подушка.

Относительно цитаты о гусе — она не его [приписывают Жану-Батисту Кольберу, заведовавшему финансами Франции в XVII веке], но он ее использует. Но там медиа это ставят в заглавие и хайпируют на этом. Мы же не запретим медиа хайпировать, — это их задача и жизнь.

Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.