Столица вечеринок в пандемию. Как американская писательница случайно попала в Киев и решила здесь остаться — The New York Times
Писательница Роза Листер работает над книгой о глобальном водном кризисе. После долгого времени в Кейптауне, пандемия случайно привела ее в Киев, где она решила остановиться.
НВ публикует самое интересное из статьи Листер My Accidental Visit to the Pandemic’s Party Capital (Моя случайная поездка в столицу пандемичных вечеринок) для The New Yor Times о тусовочной жизни Киева во время пандемии и том, как она неожиданно влюбилась в город, который ранее представляла серым и отчужденным.
Мой путеводитель по Киеву для новичков: в старом городе есть двор, в котором живет любимый местными старый ворон. Адрес: улица Рейтарская, три квартала с ресторанами и барами. Имя ворона: Крам. Возраст: минимум 25 лет, что, как оказалось, очень много для ворона, хотя возраст и не является его определяющей чертой. Главная характеристика: его ежедневно посещает большой поток людей, которые интуитивно понимают, что есть нечто особенное в том факте, что птица находится именно в этом месте: от маленьких детей до шикарных 22-летних девушек и женщин постарше, которые непременно стоят на солнце перед большой металлической клеткой с одной рукой на ремне сумки, а второй — на бедре, вопросительно наклоняя голову и вглядываясь в тени, чтобы установить важный зрительный контакт с этой большой пожилой птицей. Объяснение этой сцены: недоступно.
…
Раньше я представляла Киев тяжелым и серым, с сеткой улиц и домами, которые не впустят меня, когда я легонько нажму на звонок. Двери метро захлопнутся прямо перед моим лицом. Солнце выйдет только, чтобы осветить безымянную центральную площадь, по которой ходят старики, чьи сутулые плечи говорят о сложность их жизни. На горизонте, преимущественно, только одинаковые советские многоквартирные дома, и я не смогу их сделать красивыми даже на фото. Я не пойму, когда и почему закроются кафе, и буду постоянно есть в Макдоналдсе под мостом. Наверное, это будет грустно.
Люди в киевском метро / Фото: Gueorgui Pinkhassov/Magnum, для The New York TimesВ ту первую ночь, после похода в оперу и первых за 18 месяцев слез при виде оркестра, я гуляла по средневековым улицам, ведущим от центральной площади, мимо призрачных синих церквей и выбегающих из ресторана людей с букетами цветов в руках. Было еще светло и все не казалось таким уж трагичным, я упрекала себя за то, что не могла предвидеть, сколь прекрасным будет город на холмах вдоль реки, о которой я знала, в основном, из Исаака Бабеля; пронизанный парками, скверами и рядами серебристо-зеленых деревьев, о которых я знала в основном из книг о Нарнии, выкрашенных в светло-зеленый цвет и усыпанных закрытыми деревянными балконами.
…
Было уже поздно, когда я вернулась в свою съемную квартиру на третьем этаже здания с темным подъездом, маленьким лифтом и атмосферой советской ветхости, которая заставила чувствовать себя хитрой старой шпионкой. В квартиру вели две двери с замками, открытие которых требовало настойчивого толчка. Как только я взялась за второй замок, двери напротив отворилась под хлопанье нескольких пробок от шампанского. В них стоял мой сосед, приятный француз, который, кажется, не заметил, что надел бархатные депрессивные брюки (такие широкие и такие коричневые), и предложил мне выпить. Две украинки в блестках падали со смеху, размахивая бутылкой просекко, горлышко которой срезали ножом. «Это бессмысленно, — сказал он, — но все равно входи и выпей немного просекко. Оно абсолютно отвратное». Одна из девушек протянула мне блестящую руку и провела в полную людей комнату. Всюду были открытые бутылки. Кто-то протянул мне выпить, а потом этот милый парень из Монреаля посмеялся над моей шуткой про ненавистные штаны, несмотря на возражение парня из Кельна, который сказал, что они в порядке и есть время переодеться перед вечеринкой. Я ведь пошла с ними?
Brave! Factory / Фото: Gueorgui Pinkhassov/Magnum, для The New York TimesОказалось, да, и через пару часов я окажусь среди сотен незнакомцев, которые экстатически веселятся в лесу на острове посреди реки, на который я бы никогда не поехала; и это была не разовая акция перед оставшейся скучной частью моего путешествия. На следующий день я проснулась и переживала, что такое больше не повторится, но на моем телефоне уже висели сообщения от соседа с приглашением на другую вечеринку в лесу, а потом на вечеринку на бывшей фабрике, а потом на большей бывшей фабрике, и на ужин, если так можно назвать посиделки за кухонным столом и описание друг другу нашего похмелья во всевозможных витиеватых терминах.
Я должна была предвидеть хотя бы что-то из этого. Киевская андеграундная сцена уже некоторое время держит репутацию и регулярно выдвигается на позицию «нового Берлина». Не всем нравится это сравнение, из-за банальности и преуменьшения индивидуальной идентичности города. Но, в целом, многие согласятся с его значением: сейчас киевскую сцену считают классной.
Рядом с баром Grails на Подоле / Фото: Gueorgui Pinkhassov/Magnum, для The New York TimesОбъяснить происходящее в Киеве можно несколькими способами. Самый циничный — его дешевизна и доступность прямым рейсом из стран с более строгими карантинными правилами, его воспринимают, как место, где можно договориться о границах законности. В первую ночь я заметила много немцев и американцев, и спросила знакомого бельгийца, почему так. «Потому что люди любят принимать наркотики», — ответил он. «Во всем мире это любят». Люди в Киеве объяснили это иначе, отметив, что реакция на локдаун — секретные вечеринки и каналы в Телеграм, временные бары в пустых зданиях — результат общего приятного ощущения заговора, которое осталось даже при ужесточении ограничений, так что выход из дома по-прежнему остается магическим трюком.
…
Я не представляла, как сильно скучала по этому: видеть, как веселится толпа незнакомцев, и как я боялась, что мы навсегда застрянем в жизни, на которую потратили уже 18 месяцев, становясь более одинокими и странными, проводя все больше времени за компьютером, и борясь ни за что. Я так привыкла к этой дымке несчастья, окутавшей мои плечи, что перестала ее замечать. Мне потребовалось около недели, чтобы понять, что ее больше нет.
Вид со стеклянного моста / Фото: Gueorgui Pinkhassov/Magnum, для The New York TimesНе прошло и двух недель, как я взяла билет назад в Киев в конце июля, и начала аккуратно сообщать друзьям, что могу пожить там немного. Возможно, это эксцентричный ход, но вы же видели тот свет, льющийся из окон моей гостиной в Киеве, и обратили внимание на развратное лицо горгульи на 30 фотографиях, которые я прислала. Хороший свет — не повод изменить свою жизнь, как и возможность пройтись по двухсотлетнему парку по пути к реке. Даже трамваи не повод, пусть они и выкрашены в красный и белый цвета и создают впечатление документалки о ценностях коммунальных услуг. Изобилие вечеринок — уж точно не повод.
Ворон на улице Рейтарской / Фото: Gueorgui Pinkhassov/Magnum, для The New York TimesКонечно, я открыла дверь в то же время, что и мой сосед, и, конечно, внутри была вечеринка и куча людей, с которыми я легко могла бы подружиться. Конечно, я дождалась последнего дня, чтобы пойти и отдать дань уважения старому ворону… С одной стороны, просто довольно большая птица с нормальными перьями, терпящая внимание посетителей, которых необъяснимо тянет к решетке. С другой — практически сквозь слезы, созерцание того, как кто-то решил проверить, получат ли киевляне удовольствие от близкого общения с вороном, вера, которая за годы стала фактом. В гости приходят разные люди: маленькие дети, старушки, стоящие так, будто сопротивляются сильному ветру; трое молодых людей, которые ходят перед клеткой, пытаясь уловить взгляд птицы. Один из них просунул палец в клетку и ворон его клюнул. Мужчина повернулся к своей компании: «Он уже дважды меня укусил. Мне нужно заставить его сделать это третий раз». Его друзья не требовали объяснений, и я тоже.
Оригинал статьи можно найти на сайте The New York Times.
Подписаться на еженедельную email-рассылку материалов раздела Киев Каждую пятницу, дайджест столичных новостей за неделю и афиша лучших событий Киева подписаться Каждую пятницу в 10:00