Дипломат в новом амплуа. Первое интервью Евгения Енина НВ в должности заместителя главы МВД
Евгений Енин — юрист-международник, который в начале своей карьеры служил в СБУ и внешней разведке. Позже более 10 лет работал в различных подразделениях Министерства иностранных дел. А в 2016 году ему, посланнику Посольства Украины в Итальянской Республике, позвонил генпрокурор Юрий Луценко и предложил стать своим заместителем.
С тех пор его офис находится в Украине: с 2016-го — в генпрокуратуре рядом с производствами о полтоннах золота Януковича и катастрофе МН-17; с 2020 года — в МИД по делам аварии самолета МАУ в Иране, а также — против России. А с сентября 2021 года — в МВД.
Журналистка Кристина Бердинских в программе Запитання тут ставимо ми на Радио НВ расспросила Енина, как он получил должность первого заместителя министра внутренних дел и чем на ней будет заниматься. Публикуем сокращенную и отредактированную версию разговора, полную версию интервью можно услышать на платформе НВ Подкасты и официальном YouTube-канале радиостанции.
x
После семи лет на должности ушел в отставку министр внутренних дел Арсен Аваков. Скажите, пожалуйста, по вашему мнению, какие направления провалил Аваков, что сейчас вам придется реформировать?
— Мы все видим криминогенную ситуацию в нашем государстве, достаточно низкий уровень доверия к полиции, высокий уровень смертности на дорогах. Именно на этих приоритетах мы сконцентрируем наше внимание. Прежде всего полиция — это не карательный орган, это сервис. Именно в этом ракурсе мы и будем сосредоточивать все наши усилия. Мы говорим и о преодолении технологического консерватизма, которым страдают большинство наших правительственных структур, в том числе и Министерство внутренних дел. Мы будем активно внедрять цифровизацию министерства и всех наших сервисов. Перед нами стоит задача повысить уровень доверия к сотрудникам силовых институтов государства, уменьшить буквальный контакт каждого нашего гражданина с чиновником. Потому что получение любых сервисов должно восприниматься нашими людьми с удовольствием, а не с ужасом.
Читайте также:
Андрей Смирнов Аваков больше не черт
— Реформа Национальной полиции, которую очень ждали после Революции Достоинства, провалилась. В 2019 году председатель Окружного административного суда Павел Вовк сказал, что 90% обратившихся в суд восстановили в должностях. Они остались работать дальше. Как думаете, почему провалилась реформа?
— Причин на самом деле много. Это не единственная реформа, которая прошла далеко не в наиболее оптимальный способ. Сейчас, безусловно, мы планируем избавляться от тех людей, которые стали олицетворением одиозности, коррупции. И в то же время поддерживать огромное количество честных, порядочных, профессиональных полицейских.
— Каким образом ваш подход будет отличаться от подхода предшественников?
— Ставка на повышение уровня доверия к полиции. Мы активно будем сотрудничать с территориальными общинами, с органами прокуратуры, будем прислушиваться к общественным активистам, правозащитникам. Слоган «Нет пыткам в правоохранительных органах» так же является одним из наших приоритетов. Если начальники главных управлений национальной полиции по результатам закрытых социологических опросов будут демонстрировать крайне низкие показатели, это будет красным сигналом и для внутренней безопасности Национальной полиции и для министра. Полиция является едва ли не единственным органом в системе органов государственной власти, которая идет сверху и доходит до самого последнего населенного пункта. Другого такого органа я не знаю. Полиция остается везде. И отсутствие уважения или доверия к полицейскому, к офицеру общины, к руководителю полиции является одним из ключевых индикаторов поддержки власти. Именно по этому мы будем следить достаточно внимательно.
Читайте также: «Политика опять съела все». Первая глава Нацполиции Хатия Деканоидзе — о реформах, Авакове и Кагарлыке
— А что происходит на практике? Возможно, это будет какая-то новая переаттестация. Каким образом вы хотите почистить ряды Нацполиции?
— Мы назначили нового руководителя департамента внутренней безопасности, который является очень опытным офицером. Мы более чем уверены, что работу именно этого подразделения нам удастся в значительной степени активизировать. Мы всех в очередной раз предупреждаем, что все те практики, которые, возможно, имели место в предыдущие периоды службы, являются недопустимыми. Если мы получаем информацию, которая подтверждает недобросовестность, мы без всякого сожаления будем с такими людьми прощаться. Тем не менее, мы понимаем, что есть и другая сторона медали. На сегодня в государстве средняя зарплата составляет где-то 14 000. Средняя заработная плата в полиции — около 13 000 и в течение последних трех лет никаких увеличений не происходило. Мне кажется, что абсолютно нормально поднимать вопрос об увеличении денежного обеспечения полиции вместе с повышением требований к добросовестному выполнению поставленных перед ними задач.
— Вернемся к кадровому вопросу. История с Кагарлыком, где сотрудники полиции изнасиловали женщину. Был огромный скандал, приковано внимание. Позже теперь уже бывший заместитель министра внутренних дел Антон Геращенко рассказал, что они провели проверку. Из 38 сотрудников 30 прошли переаттестацию, а один даже получил повышение. Люди видят, что структура не меняется, поэтому, возможно, в этом причина низкого доверия к Нацполиции?
— Без всякого сожаления мы будем прощаться со всеми теми, кто пересек черту закона. Это неоднократно отмечал министр. Такими принципами нулевой толерантности к коррупции, к нарушениям прав человека буду руководствоваться и я. На это мы будем ориентировать руководство Национальной полиции. Впрочем трудно представить, к сожалению, что 100 000 новых сотрудников полиции с таким материальным обеспечением придут на работу и будут добросовестно ее выполнять. Что мы делаем? Например, достаточно активно будем внедрять систему Custody Records. Это система, которая позволяет в режиме онлайн фиксировать все этапы пребывания задержанных лиц в полицейском участке. Мы внедрили эту систему уже в нескольких пилотных участках и видим, что нарушения прав человека стремительно движется к нулю. Мы будем ставить вопрос о том, чтобы распространить эту практику на территорию всего государства. Есть соответствующая поддержка наших международных партнеров — и американцев, и канадцев, и других. Это упирается в определенное финансирование, в то же время проблема нас не останавливает.
— С Офисом президента вы сейчас общаетесь? Правоохранительное направление там курирует Олег Татаров, заместитель главы ОП. Он — бывший сотрудник Министерства внутренних дел.
— Я член комиссии при президенте по вопросам гражданства, поэтому я бываю в Офисе президента на заседаниях. В то же время на сегодня коммуникация преимущественно происходит непосредственно через министра. Таким образом мы задаем направление деятельности всей системы МВД.
x
— Насколько большое влияние Татаров имеет на правоохранительную систему сейчас?
— Мы все живем в реальном мире. В то же время по отношению к себе я могу сказать, что видел господина Татарова один или два раза в жизни на ряде совместных совещаний.
Евгений Енин / Фото: Николай Анацкий, МВД Украины— Расскажите, пожалуйста, как и кто вас позвал в Министерство?
— В Министерство меня позвал министр [Денис Монастырский]. С ним меня связывали несколько лет совместной работы в правоохранительном комитете Верховной Рады. Мы активно работали вместе над разработкой ряда законодательных новелл и поэтому я получил это предложение от него.
— Скажите, за какие направления вы будете ответственны?
— Я буду курировать деятельность Национальной полиции, Государственной миграционной службы и Государственной службы чрезвычайных ситуаций.
— Министерство хочет уменьшить смертность из-за ДТП. Каким образом вы собираетесь это делать?
— Если сравнить цифры, то на фронте Украина ежегодно теряет около 300 человек. Это ужасные цифры. Но количество людей, которых мы теряем ежегодно на дорогах, в 10 раз больше. Ежегодно мы теряем среднее село. Когда мы смотрим на опыт других государств, то прекрасно понимаем, что история с нулевой смертностью на дорогах не является чем-то эфемерным. В 40% ДТП главной причиной их совершения является превышение скоростного режима. Практика других государств предлагает внедрение системы автоматического контроля за скоростью. До конца этого года мы уже будем иметь около 300 таких комплексов автоматической фиксации. Например, соседняя Польша, внедрив систему автоматической фиксации, сократила смертность на дорогах до 30%.
Не только это. Мы прекрасно понимаем, что это многофакторная проблема и ее решение лежит вне сферы ответственности исключительно Министерства внутренних дел или Национальной полиции. Это и воспитание, и подготовка водителей и формирование общей правовой культуры у всех граждан. Это и вопросы обустройства инфраструктуры на наших дорогах. Например, в местах, где массово происходят ДТП, в значительной мере помогают так называемые круги или разграничительная полоса, вблизи школ или других учебных заведений — лежачие полицейские. Все это должно работать в комплексе. Мы готовы работать в этом направлении не только в пределах компетенции Министерства, но и активно вовлекать в процесс другие компетентные органы.
— О правовой культуре. Мы видим, что на дорогах условия неравные для всех. История с ДТП, в которое попал нардеп от Слуги народа Александр Трухин. Национальная полиция передает дело в ГБР и не озвучивает никаких деталей об этом ДТП. У общественности складывается впечатление, что эта история закончится ничем. Как мы можем говорить о правовой культуре населения, если есть люди, которые на дорогах себя чувствуют безнаказанными?
— Начну с народного депутата. Эта ситуация глубоко возмутила все общество. Тем не менее я бы хотел предложить не делать выводов преждевременно, дать ГБР завершить расследование и показать результаты. Расследование уголовного преступления не может происходить в режиме онлайн. Есть определенная специфика. Органы предварительного расследования ограничены тайной расследования. В то же время я прекрасно слышу вас о том, что общественность требует правды и справедливости.
Впрочем, для меня и, я уверен, для вас вовсе не будет новостью факт нарушения скоростного режима или управление транспортным средством в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Внедрение систем автофиксации, усиление общественного контроля за поведением на дорогах смогут вести шаг за шагом эту ситуацию в правовое русло. Мы говорим о новых инициативах. Например, привлечение общественности. Когда каждый из нас, имея смартфон, мог бы зафиксировать грубое нарушение правил дорожного движения, отправить сообщение с соответствующим видео или фото в компетентный орган для того, чтобы обеспечить привлечение лица к ответственности. И, поверьте мне, желание совершать правонарушения (идти на обгон, пересекать двойную сплошную, пролетать на красный) существенно уменьшится.
— Когда эта система фиксации нарушений гражданами может заработать?
— В планах сделать ее в течение следующего года. Это требует экспертизы приложений, увеличения способности соответствующих подразделений, осуществляющих анализ. Кстати, хотим расширить и функционал комплексов автоматической фиксации. Уже со следующего года мы хотим, чтобы фиксировалось не только нарушения скоростного режима, но и проезд по полосе, предназначенной для общественного транспорта, проезд на красный свет. Все это постепенно будет заставлять граждан на дороге придерживаться правовых рамок.
— Все же хочу поставить точку в истории с нардепом Трухиным. Если так случится, что ГБР придет к выводу, что в этом ДТП был за рулем другой человек или вообще нардеп не причастен. Будет ли какой-то резонанс? Не получится ли так, что полиция промолчит?
— Есть полномочия, предусмотренные действующим законодательством, есть группа следователей, есть группа прокуроров. Последнюю точку в этом вопросе должен поставить суд. Давайте посмотрим. Я не хотел бы делать прогнозов преждевременно. Я прекрасно понимаю тот резонанс, который вызвало это ДТП в связи с пребыванием в автомобиле народного депутата.
— Протесты, на которых каждый раз приходится работать полиции. В августе Национальный корпус анонсировал, что собирается проводить много акций против Владимира Зеленского. Как вы думаете, кто за этим стоит? Кто стоит за Нацкорпусом?
— Мы прекрасно понимаем, что это хорошо мотивированная, хорошо подготовленная группа молодых людей, которые, как и каждый другой гражданин Украины, имеют право на мирный протест. Я хотел бы подчеркнуть слово «мирный». Там, где речь идет о нарушении общественного порядка, там, где речь идет об участии отдельных представителей любой общественной организации, включая Национальный корпус, к рейдерским атакам, к совершению других насильственных преступлений, полиция будет реагировать достаточно жестко.
— Ситуация, сложившаяся вокруг расследования убийства Павла Шеремета, подорвала доверие к Министерству внутренних дел. Собирается ли ваша новая команда проводить аудит, как правоохранители проводили это расследование?
— Права и безопасность каждого гражданина Украины является нашим высшим приоритетом. И особый фокус мы безусловно будем обращать на те группы чувствительны, которым угрожает повышенная опасность. Речь идет и о журналистах, и о правозащитниках…
Читайте также:
- Монастырский о расследовании убийства Шеремета: Подвижки в деле будут после решения суда по исполнителям
- Рассматривал дело Шеремета. Под Киевом нашли мертвым судью Печерского райсуда Виталия Писанца
— Но есть конкретный кейс и расследование, к которому много вопросов. Вы сами хотите узнать, как это расследование было проведено?
— Это важно для меня, как для одного из руководителей Министерства внутренних дел, и как для гражданина Украины. На сегодня дело находится в суде. И мы все ждем действительно справедливого приговора. Но самое главное не допускать подобных вещей в будущем.
— Хотелось бы еще поговорить о вашей предыдущей работе. Вы перешли в Министерство внутренних дел из Министерства иностранных дел. В январе 2021 года уже будет два года, как в Иране сбили пассажирский самолет МАУ. Получат ли родственники жертв к тому времени компенсации от Ирана?
— Это крайне сложный переговорный процесс. И я, как глава делегации, провел три раунда переговоров с иранцами. За эти три раунда мы смогли сколотить мощную международную коалицию, которая состоит из Великобритании, Канады, Швеции и Украины. Это даст результат в будущем. Средний срок урегулирования таких вопросов во внесудебном порядке составляет около трех с половиной — пять лет, в международных судах — достигает и 10 лет.
Выплаты компенсаций являются важной, но не главной частью. Я общался с родственниками, как с украинской стороны, так и из Канады. Они все хотят справедливости. Именно поэтому мы четко сказали иранской стороне, что справедливость не продается. И говорить о компенсации мы будем только после того, когда будем четко понимать все, что произошло; когда будем видеть всех причастных на скамье подсудимых; когда мы увидим, что все те факторы, которые способствовали этой катастрофе, устранены и получим соответствующие гарантии неповторения этой катастрофы в будущем. Сегодня иранская сторона пытается позиционировать эту ужасную трагедию, как досадную ошибку одного человека. Честно говоря, я с трудом себе представляю, как это коррелируется с девятью людьми, которые оказались на скамье подсудимых. Мы видим сопротивление иранской стороны открывать завесу правды, пускать наших следователей или прокуроров к непосредственному исследованию доказательств. Тем не менее, иранская сторона четко понимает, что от правды мы не отступим. И это позиция не только Украины, но и всей международной коалиции. Во время последнего раунда мы вручили иранской стороне консолидированную претензию. Теперь мяч на стороне Ирана.