Они описывали, как умрет моя дочь. Истории женщин, переживших насилие и плен боевиков «Л/ДНР»
За почти шесть лет войны на Донбассе сотни женщин стали жертвами насилия, в том числе сексуального. Вероятно, счет нераскрытых фактов подобных преступлений идет на тысячи. В 2019 году на НВ вышел репортаж журналистки Радио НВ Ирины Лопатиной, в котором она изучила этот вопрос.
Журналистка поговорила с бывшими пленницами так называемых «Л/ДНР» и правозащитниками о насилии на войне. Позже этот материал принес ей победу в престижном журналистском конкурсе Честь профессии.
НВ публикует репортаж Ирины Лопатиной к Международному дню борьбы с сексуальным насилием в условиях конфликта, который отмечается во всем мире 19 июня. Это его первая часть.
54 -летняя Валентина Бучок — бывшая пленница так называемой «ДНР». Она попала в список людей, которых освободили в конце декабря 2017 года. Тогда состоялся последний большой обмен между Украиной и образованиями «ЛНР» и «ДНР», после чего 73 заложники вернулись на подконтрольную правительству территорию.
— Насилие сексуального характера я видеть не могла, могла это только знать, — что повели женщину, там, на второй этаж. Могли камеру открыть в два-три часа ночи. Когда камера открывается, ты должен стоять задницей и спиной к тому, кто открыл двери. Были женщины, которых забирали. Например, открываются двери в два часа ночи (у нас же часов не было, мы по ощущениям могли судить, который час), камера открывалась и начиналось: «Таня, Галя, вперед!». Куда их водили, я не знаю. Была там еще одна, из Луганска, уже потом ее привели. Да, я знала, что ее склоняют к тому, чтобы она вступала в половую связь с бандюками, которые жили на втором этаже.
До своего заключения Бучок работала электромонтером в Донецке. Ее задержали в начале февраля 2017 года. Женщина заблудилась возле дома, где за несколько месяцев до того, в октябре, погиб один из главарей боевиков так называемой «ДНР» Арсений Павлов, более известный как «Моторола». Валентина показалась подозрительной из-за того, что у нее в руках был телефон и она всматривалась в окружающие дома. Ее заподозрили в работе на Службу безопасности Украины и «шпионаже».
В полицейском участке женщину допрашивали, били, раздевали до нижнего белья и фотографировали в таком виде. После допроса, в наручниках на руках и с длинным целлофановым пакетом на голове, ее отвезли в Изоляцию — тайную тюрьму «Министерства государственной безопасности» так называемой «ДНР», расположенной в бывшем помещении арт-фонда. Ни правозащитники, ни международные организации доступа туда не имеют.
Валентина Бучок была освобождена из плена "ДНР" в конце 2017 года / Фото: Юлия Рацибарская / Радио Свобода (RFE/RL)Там Валентина находилась полтора месяца, пока ее не перевели в «Донецкий СИЗО». Изоляцию она называет настоящим концлагерем из-за бесчеловечного обращения с задержанными и издевательств над ними. Например, бывшая пленная вспоминает человека по имени Денис Павлович, выполнявшего в тюрьме обязанности вроде завхоза, который, в частности, под принуждением приводил к боевикам заключенных женщин.
— Кроме того, что он отвечал за то, как нас кормили, он еще отвечал за тех вояк, которые там были. Открывал камеру и говорил: «Ну что? Чья сегодня очередь идти на второй этаж?». Для меня это было дико, и я в очень грубой форме ответила, что я не в том возрасте, чтобы куда-то идти и кого-то ублажать. Вот эту, которая с Луганска была, ее забирали — я знаю для чего, она рассказывала сама.
Изнасилование и принуждение к сексу является постоянной практикой в тайной тюрьме «МГБ ДНР». Валентина Бучок рассказывает еще об одной из пленниц — девушка признавалась, что ее насиловали, причем не один раз. В этом году во время кампании по борьбе с насилием над женщинами ООН делает акцент на противодействие изнасилованием, в том числе и во время военных конфликтов. Одно из мест, где правозащитники зачастую документировали свидетельства об изнасиловании во время войны на Донбассе — это незаконные места лишения свободы, где удерживают заложников или пленных.
Также преступные действия происходят на блокпостах и в местах пересечения линии разграничения, рассказывает правительственная уполномоченная по гендерной политике Екатерина Левченко. Она говорит, что о подобных случаях ей было известно еще во времена ее работы в международной правозащитной организации Ла-Страда. Левченко вспоминает и информацию об открытии борделей, куда боевики доставляли женщин и заставляли их заниматься проституцией.
— Но сексуальное насилие во время конфликта включает, например, обнажение в присутствии представителя другого пола. Такого было немало с заложниками и пленными. Это и помещение людей разных полов в одно помещение, угрозы изнасилования, которые оставляли такие же сильные душевные переживания и психологические травмы, как и реальное сексуальное насилие, — отмечает моя собеседница.
Ирина Довгань находилась в плену боевиков в течение неполных пяти суток с 23 по 28 августа 2014-го. Тогда она жила в Ясиноватой, которую к тому времени уже оккупировали. Женщину обвинили в помощи украинской армии. Ирина стала известной из-за фотографии иностранных журналистов, на которой она привязана к столбу в оккупированном Донецке, обернута украинским флагом с плакатом в руках «агент карателей» и ее бьет ногами одна из женщин, проходящая мимо.
Благодаря этой фотографии и огласке Ирину освободили. Пять суток женщину удерживали наемники-осетины так называемого батальона Аланы Путина. Сильные побои, постоянное психологическое давление, шок и оцепенение — основные воспоминания со времен ее плена. Также боевики постоянно угрожали изнасилованием:
— Это было главной темой. Буквально через каждый час тебе обещают, описывают в разных формах; варьируется, как это будет: сколько человек, как ты закончишь, тебя спрашивают: «Видела ли ты, как выглядит женщина после того, как, — например, — 100 человек это сделали?». Можно просто сойти с ума от того, что тебе просто говорят… Они знали, что у меня 15-летняя дочь, они видели ее фотографии… Мне показывали и рассказывали, как это будет сделано, кто это будет делать, сколько человек и от чего она умрет. Это очень непростые вещи, и ты там не отдаешь себе отчета, насколько это возможно или невозможно. Когда ты находишься в шоке, то эти вещи кажутся реальными, и психику не каждый человек может сохранить. После такого плена мало кто выходит здоровым. Я себя к здоровым людям также не отношу.
Лицо Ирины дергается, ее голос дрожит и стихает, она начинает разминать мочку уха или судорожно растирает свое туловище. Тело женщины и ее движения выражают, что возвращаться мысленно в август 2014-го ей до сих пор тяжело.
Бывшая пленница "ДНР" Ирина Довгань / Фото: Сергей Нужненко / Радио Свобода (RFE/RL)Для объединения пострадавших даже образовали Украинскую сеть женщин, переживших насилие во время войны на Востоке. Уполномоченный по гендерной политике Екатерина Левченко говорит, что больше таких случаев случались во время активных боевых действий на Донбассе в 2014—2015 годах. Однако это не означает, что в нынешней фазе противостояния сексуальное насилие над женщинами исчезло. Как показывает опыт войн в Корее, Германии, Вьетнаме и бывшей Югославии, это явление скрытое. Пострадавшие от насилия женщины будут рассказывать о нем много лет, говорит Левченко:
— Наличие вооруженных людей, которые находятся рядом с тобой, размещение военных частей возле школ, общежитий, профессионально-технических училищ — все это составляет обстоятельства для сексуального насилия. Состоялось оно или нет — об этом мы узнаем гораздо позже.
Международные организации собирают информацию о сексуальном насилии во время войн. Например, с 2013 ООН готовит ежегодной отчет по такой тематике. Однако в 2019 году в документе вообще не было информации о таких случаях на Донбассе.
В Постоянном представительстве Украины в ООН Радио НВ сообщили, что Украина неоднократно обращала внимание организации на случаи сексуального насилия против женщин на временно оккупированных территориях, поэтому такие преступления на востоке страны должны быть надлежащим образом отражены.
После такого плена мало кто выходит здоровым. Я себя к здоровым людям также не отношу, — Ирина Довгань, бывшая пленница боевиков «ДНР»
Уже весной 2020-го появится новый ежегодный отчет ООН, и тогда можно будет судить, прислушались ли к обращениям Украины в ООН. Отмечу, что в феврале 2017 Офис Верховного комиссара ООН по правам человека представил отдельный отчет о сексуальном насилии в Украине на оккупированных территориях Донбасса и Крыма. В нем содержалась информация о 31 случае насилия. Однако эксперты указали, что это не отражает масштаба ситуации. В учреждении утверждали, что сексуальное насилие не использовалось в «стратегических» или «тактических» целях. Готовится ли новый отдельный документ по Украине — пока неизвестно.
Впрочем, украинские правозащитные организации также пытаются документировать случаи сексуального насилия во время войны на Донбассе, в том числе и в отношении женщин. В 2017-м вышел специальный отчет, подготовленный Восточноукраинским центром общественных инициатив: из почти 300 интервью с женщинами и мужчинами каждый четвертый заявлял о том или ином виде сексуального насилия.
В исследовании сфокусировались в том числе и на женщинах, которых преследовали за политические или гражданские убеждения. К ним сексуальное насилие применяли как оружие войны — то есть совершали, чтобы наказать, напугать, унизить, получить определенную информацию или признания, объясняет председатель организации Владимир Щербаченко. Также насилие использовали, чтобы удовлетворить половую страсть — от этого страдали и свидетели противоправных действий, говорит эксперт:
— Человек находится в комнате и видит, что человек по таким же или похожим обвинениям насилуют в соседней комнате, и все это переносится на себя, и ты думаешь, что ты будешь следующей.
Боевик "ДНР" на выставке вооружений в Донецке / Фото: REUTERS / Alexander ErmochenkoБывшая пленница Ирина Довгань подтверждает, что быть свидетелем таких действий — не самое трудное. Во время одного из допросов она находилась в комнате с телефоном, на номер которого звонили как на «горячую линию» «Министерства государственной безопасности ДНР»:
— В тот момент позвонила женщина и сказала, что она хочет пожаловаться, что ее сосед залазил в трусики ее пятилетней дочери. Я видела, как с огромным энтузиазмом один крикнул: «Мне позвонили, собирайтесь, едем брать пи**ра! Он к ребенку в трусики лазил». Они уехали. Поскольку я не просто там сидела — меня били, прессовали, — то я не помню, сколько времени прошло, меня на какое-то время оставили в покое. В ту «дежурку» заволокли мужчину. Я не видела его лица, видела его со спины — с него были сняты штаны, я видела его ягодицы. Его затащили, и он все время повторял, что не трогал эту девочку: «Я жил с этой девушкой, она мне была как дочь, я ее воспитывал. Но я просто не захотел жить с ее матерью — она мне мстит». Он все время это выкрикивал обрывочными фразами. Но они его раздели, я слышала хрипы этого мужчины, его стоны. Его били. Потом сказали «не здесь» и поволокли в другое помещение. Наверное, за весь мой плен это был самый страшный момент. Можно теоретически слышать, что люди ломаются, когда при них пытают членов его семьи или других людей. Я пережила то же самое — правда, легче, когда бьют тебя, чем когда ты слышишь удары по телу, хрипы и стоны другого человека.
Однако существует созависимость между тем, кто именно и о каких формах пережитого сексуального насилия готов говорить, говорит председатель организации Центр гражданских свобод Александра Матвийчук. Например, о пытках, содержании женщин вместе с мужчинами в одном месте и обнажение жертвы говорят более открыто. Однако об изнасиловании разными способами правозащитники слышат не от людей, переживших насилие, а от свидетелей этого преступления.
Читайте также:
Алексей Гарань Путин и Зеленский поговорили. Что ждет Донбасс?
— Складывается такая парадоксальная ситуация, что в некоторых камерах людей удерживают вместе, и нам женщина рассказывает о другой, ставшей жертвой изнасилования, называет ее фамилию и как это происходило. А когда мы встречаемся с этой женщиной, она нам рассказывает о самых страшных пытках, а о формах насилия в виде изнасилования молчит. Мы знаем о верхушке айсберга.
До 20 ноября 2019 Главная военная прокуратура расследовала систематические и широкомасштабные нарушения гуманитарного права со стороны боевиков так называемых «ДНР» и «ЛНР». Следователи установили отдельные факты сексуального насилия женщин, но, как стало известно Радио НВ, о системном характере таких поступков информации в правоохранительных структурах нет.
Например, от бывших пленных и заложников следователи получили информацию о том, что трое неустановленных боевиков изнасиловали, в том числе неестественным способом, женщину — она была женой гражданского, которого удерживали в подвале Горловского УБОП. Изнасилование боевики снимали на видео. Запись демонстрировали мужу, чтобы заставить его перейти на сторону «ДНР». Однако заявления от потерпевшей Главная военная прокуратура до сих пор не получила. Задокументировать этот факт пока сложно — женщина находится на оккупированной части Донбасса.
Ранее удерживаемые в захваченном помещении Управления СБУ в Донецкой области также рассказывали о жестоком периодическом изнасиловании одной женщины. Впоследствии ее убили, тело расчленили и вывезли в неизвестном направлении. Кто именно стал жертвой — не установлено.
Боевик «ДНР» вблизи Петровского / Фото: REUTERS / Alexander ErmochenkoБывшие пленные женщины пока не рассказывают о фактах сексуального насилия — только одна из них, которая после освобождения переехала на подконтрольную правительству территорию, сообщила, что ее изнасиловали трое боевиков. Остальные допрошенные потерпевшие рассказывали только о бесчеловечном обращении. К этому времени Главная военная прокуратура никому не сообщала о подозрении в совершении сексуального насилия во время военного конфликта.
Ирина Довгань, которая была в плену боевиков, говорит, что в украинском обществе тема сексуального насилия над женщинами во время войны вообще не нарушается. Например, во времена конфликта в бывшей Югославии многих женщин специально публично насиловали прямо на улицах или на глазах членов их семей — со временем мужья даже разводились с ними.
Те, кто пережил насилие, до сих пор ощущают на себе определенное клеймо и пренебрежительное отношение общества. На вопрос, существует ли в Украине подобное отношение к женщинам, которые пережили сексуальное насилие во время войны на Донбассе, Довгань говорит: «Нет темы — нет и стигмы»:
—Даже те женщины, которые попали на обмен два года назад, с ними работали прокуратура, их опрашивали, и я могу вам сказать, что специалисты, военные прокуроры, СБУ — все обходят эту тему. Они даже не спрашивают об этом. У нас не принято, и женщины не говорят.
Я в очень грубой форме ответила [боевику], что я не в том возрасте, чтобы куда-то идти и кого-то ублажать, — Валентина Бучок, была в плену «ДНР» до конца 2017 года
Сексуальное насилие по отношению к женщинам во время войны на Донбассе правозащитники фиксировали с обеих сторон — и боевиков, и украинских военных. Председатель Восточноукраинского центра общественных инициатив Владимир Щербаченко говорит, что по информации, которой они обладают, таких случаев с украинской стороны меньше, поскольку структурированность и подчинение единому государственному центру сдерживало многих и не давало перерасти в беспорядок, который существовал на оккупированных территориях Донбасса.
Однако подобные нарушения со стороны украинских военных сложно доказывать — и правоохранительные органы не желают заниматься такими делами, говорит Щербаченко. Он рассказывает о молодой женщине, которая жила фактически в «серой зоне» у линии разграничения. У нее возникли романтические отношения с украинским военнослужащим, уроженцем Донбасса.
Однажды, угрожая ножом и насилием в ее родных, он вынудил женщину к сексу, после чего потерпевшая обратилась в правоохранительные органы — военный даже приехал на допрос, однако оттуда сбежал. Полиция выехала к месту расположения его воинской части. Подозреваемый в преступлении приказал своим подчиненным занять круговую оборону, и военные даже были готовы сопротивляться полиции.
— В настоящее время этот мужчина сжег обшивку внутри своей машины, где происходило изнасилование, свою одежду. Позже расследования этого случая не было. Долгое время не происходило допроса военных, которые были в его подчинении. Но впоследствии правоохранительные органы заставили опросить свидетелей этого случая. Однако из-за того, что половой акт был защищенным, найти физические остатки и доказательства не смогли. Но очень показателен случай, когда эта девушка обратилась в полицию. Женщина-офицер, которая ее опрашивала, несколько раз повторяла, что за ложные показания грозит наказание. Это происходило в течение всего допроса.
Это совсем не та форма поддержки и обращения со стороны офицера полиции, — продолжает Щербаченко. — В конце этого разговора она сказала, знает ли та, чем это может грозить насильнику, что ему могут дать большой срок заключения. Женская солидарность логично выглядела бы в таком случае. В конце концов, состояние этого дела таково, что следователи подготовили подозрение, которое должны выдвинуть этом военном, но прокурор написал на нем резолюцию — «бред». Он мог дать указания, что именно нужно улучшить, чтобы направить его, чтобы выдвинуть подозрение этому военному, но он не сделал ни того, ни другого. Это дело «зависло».
Иллюстративное фото / Фото: Владимир Куценко / Радио Свобода (RFE/RL)Достижением украинской правовой системы Щербаченко называет приговор двенадцати бывшим бойцам расформированной спецроты МВД Торнадо. Они получили от условных сроков до 11 лет заключения. Трое из них были признаны виновными в насильственном удовлетворении половой страсти неестественным путем. Досудебные решения по «торнадовцам» закрыты. По информации общественной организации Медийная инициатива за права человека, кроме нескольких мужчин по этой же статье признана потерпевшей одна женщина. Она входила в состав этой роты.
Читайте вторую часть репортажа — «Я никогда не буду молчать». За время войны на Донбассе сотни женщин стали жертвами насилия — что ждет преступников?