Исполнительная директор Центра гражданских Свобод Александра Романцова (Фото:Саша Романцова / Facebook)«Или эволюционируй, или сдохнешь». Интервью с правозащитницей — о недейственности международных организаций, трибунале для Путина и пленных
Общественная организация Центр Гражданских Свобод была основана в 2017 году для продвижения ценностей прав человека, демократии и солидарности в Украине.
С началом полномасштабного вторжения команды ЦГС занимаются документированием военных преступлений России в Украине, поиском пропавших гражданских и военных украинцев, а также помощью с обменом пленными.
Больше о правозащитной деятельности ЦГС рассказала в интервью Радио НВ исполнительная директор Центра гражданских свобод Александра Романцова.
— Первый мой вопрос будет касаться вашей деятельности в Центре гражданских свобод. Как она изменилась, если сравнивать с 2014 годом — нападением России на Украину, с полномасштабной агрессией, которая началась 24 февраля. Что пришлось изменить в ЦГС? Подозреваю, что работы у вас стало больше, ведь театр боевых действий по всей Украине — никто не чувствует себя в безопасности, когда ракета может попасть куда угодно.
— Соглашаюсь с вами. Начну с того, что ЦГС достаточно старая правозащитная организация. Мы работаем с 2007 года. Конечно, с начала войны 2014 года наша деятельность уже определенным образом отражает, в частности, нападение РФ тогда. С 24 февраля это добавило много полевых задач, документирование военных преступлений.
Наша основная идея, чтобы стандарты прав человека были повсюду в Украине. Конечно, это не так просто, ведь это, прежде всего, взаимодействие с властью, чтобы она не забывала международные обязательства Украины и в законах, и в действиях, и в реакциях на какие-то новые практики — от электрошокеров для полиции до вопроса Стамбульской конвенции.
К примеру, создание нового законодательства, которое необходимо для реакции на ситуацию с войной. Семь лет подряд мы работаем над тем, чтобы в нашем, национальном, законодательстве появились эти категории — военные преступления, преступления против человечности, преступление геноцида, агрессии. И нам каждый раз говорили: «Не ко времени». Мол, не так это важно, это слишком сложно, много гармонизировать. Мы написали для них закон вместе с международными экспертами. И вот сейчас, когда есть военные преступления каждый день по тысяче штук… Реально, это самая большая в истории войн задокументированная война, потому что все мы с вами высокотехнологичны и имеем много возможностей зафиксировать, как это происходит, какой вред и негативные последствия для украинцев несет агрессия РФ. И до сих пор мы не имеем этого закона. Его уже год не подписывает президент.
Но я о чем: мы всегда реагировали не просто на теоретические, далекие права человека, мы говорили о тех стандартах, которые нам с вами как демократическому украинскому обществу, которое стремится развиваться, реализовывать возможности людей дома, а не во время выезда, должны быть здесь.
С 24 февраля мы вернулись к документированию. Мы начинали его делать в 2014 году, проходили специальное обучение. Это не одно и то же, что просто расследовать уголовные преступления или административные нарушения. Это требует многих знаний.
Мы работали с теми, кто документировал преступления во время Второй чеченской [войны], четко понимаем, как Россия идет (а она не изменяет свои стандарты поведения) и какие типы военных преступлений совершает, потому что она считает, что это хорошая стратегия войны. Но нет, сразу говорю.
Сейчас мы вместе с другими организациями — Харьковской правозащитной группой, Украинским Хельсинкским союзом — создали инициативу Трибунал для Путина. И очень много внимания уделяем именно этому — фиксированию тех правонарушений, военных преступлений, политических нарушений, которые Россия в отношении Украины совершает, потому что все это глобальное нарушение прав человека, во-первых. А во-вторых, то, что нам с вами надо понимать, что мы не единственный кризис в мире. Чтобы Украине продолжали помогать, чтобы Украину держать во внимании, в приоритетах финансирования, нужно показать, что на самом деле это страшная война и она нарушает принципы, на которых стоит весь этот счастливый, экономически развитый цивилизованный мир; что мы действительно на страже и можем быть той поворотной точкой, которая не только защитит себя, а просто запретит агрессивную политику, которую Россия ведет с 90-х.
Мы ведь апофеоз, пик. А до этого были Грузия, Чечня, Сирия, Балканы, Молдова. На самом деле, мы те, кто сейчас стоит за всех и можем показать, что преступление — вся эта политика, а не только нападение на Украину.
— Еще один аспект, о котором следует сказать. Мы именно показываем, насколько неэффективными оказались якобы мощные международные организации, которые не могут предотвратить эти преступления, которые совершаются прямо сейчас, в режиме реального времени на территории Украины. То есть, где ООН и Международный комитет Красного Креста, которые должны защитить наших военнопленных? У Украины сейчас есть и эта ключевая роль – менять то, как эти организации работают. Или, может быть, стоит основывать новые организации?
— Вы правы. Мы все с вами шутили, что существует глобус Украины (смеется — ред.). Реально мы сейчас в центре всех событий. Это очень большая ответственность, с одной стороны.
Очень важно, что все эти механизмы, потерявшие за бюрократией все свое миссионерство, то, что они должны достигать. За этими процедурами, за тем, что их невозможно изменить, за тем, что о них слишком долго передоговариваться, они потеряли то, ради чего создались.
С одной стороны, они вроде бы помогают в других местах и это срабатывает. Но если мы говорим о самой главной миссии, чтобы не было войны… Несмотря на то, что количество конфликтов в мире сократилось, они все гибридные (это не Россия создала, она не умеет даже этой модели создать), помесь информационно-экономически-военной модели войны повсюду работает. И, к сожалению, ни у ОБСЕ, ни у ООН нет ответа на нее. Придется [организациям меняться] — «или эволюционируй, или сдохнешь».
— О другом вашем направлении работы хотела бы спросить. На сайте ЦГС одно из первых окошек — поиск пропавших. Как это работает? Удается ли вам получать какую-либо информацию о наших пленных?
— Мы все восемь лет работали с этой темой. Тогда это были политзаключенные и заложники на Донбассе. Большинство политзаключенных — это крымские татары, арестованные в Крыму, далее их перемещали на территорию РФ.
Мы сменили название — теперь это Prisoners Voice и до сих пор ведем эту кампанию. Теперь весь этот опыт мы вкладываем в наших пленных как военнопленных, так и гражданскопленных.
Если с военными есть отслеживание из ГУР, из Генштаба, то есть оно несколько структурированнее и там есть больше правил, в частности международных, то с гражданскопленными ужас на самом деле. Никто из нас действительно не знает, сколько людей вывезли из Киевской, Сумской, Харьковской и Черниговской области российские войска, когда бежали от наших ВСУ. Мариуполь, Мелитополь: мы знаем, что фильтрационных лагерей 19 штук. Но входа туда нет, и это страшно.
Помимо этого имеется насильственное перемещение детей на территорию РФ. Это одно из наиболее перспективных обвинений для Международного уголовного суда в отношении самого Путина, потому что это реально элемент геноцида: группа детей отрывается от корней, их усыновляют, например, не дают никакого контакта с Украиной. Мы стараемся отслеживать, чтобы потом этих детей найти. Все это [происходит] с нашим опытом, с контактом с родственниками, мы взаимодействуем с разными государственными структурами, которые этим занимаются.
Самое главное: мы используем наши связи на той территории, чтобы находить таких людей, потому что их никто не пытается показать в официальной структуре.
Недавно мы с Николаем Полозовым, который занимался нашими моряками, создали Пошук. Полон — это инициатива, объединяющая юристов. Среди 140 млн всегда найдутся люди, которые не просто хотят поплакаться, а хотят что-то делать. Есть люди, готовые действиями [помогать]. Они рискуют, конечно, у них могут отобрать лицензии, их могут физически преследовать, но эти люди есть. И это самое главное, потому что значит, что мы сможем отследить, найти…
Ця публікація створена НВ за підтримки ІСАР Єднання у межах проєкту «Ініціатива секторальної підтримки громадянського суспільства», що реалізується ІСАР Єднання у консорціумі з Українським незалежним центром політичних досліджень (УНЦПД) та Центром демократії та верховенства права (ЦЕДЕМ) завдяки щирій підтримці американського народу, наданій через Агентство США з міжнародного розвитку (USAID). Зміст матеріалу не обов’язково відображає погляди ІСАР Єднання, погляди Агентства США з міжнародного розвитку або Уряду США.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.