Генерал-майор СБУ на данный момент не видит активизации ДРГ в столице (Фото:REUTERS/Gleb Garanich)«Захватить языка». С какой целью могут активизировать вражеские ДРГ в Киеве и области — интервью с генерал-майором СБУ
Виктор Ягун, генерал-майор запаса Службы безопасности Украины, бывший заместитель главы СБУ, рассказал Радио НВ, действительно ли активизировались вражеские ДРГ на территории столицы и области и какая цель поставлена перед ними.
— Сейчас будем бороться с вражескими ДРГ. Если фиксируется их усиленная активность, о чем это может свидетельствовать?
— Как правило, по логике это предшествует либо каким-то чрезвычайным событиям на фронте, либо активизации возможного наступления в том направлении, где они активизированы.
— Если ДРГ работают в глубоком тылу, хотя вряд ли какой-то город в Украине можно назвать глубоким тылом, но условно примем эту формулу. Они в основном собирают информацию или заточены на диверсионно-подрывные действия и акции?
— Диверсионно-подрывные акции, как правило, предшествуют глобальному наступлению для того, чтобы нельзя было дать взорвать мосты, ликвидировать каналы связи, помешать нормальной деятельности войск, дестабилизировать ситуацию среди населения. Пока я таких событий не вижу, наоборот, пока наверняка если они и работают, то больше не столько в Киеве, сколько по приграничью. А это говорит о том, что они работают больше не как диверсионные группы, а как разведывательные.
— Что может быть объектом таких диверсионных или разведывательных действий? Это не будет составлять какой-то секрет, потому что враги точно знают классификацию объектов, за которыми они охотятся.
— Им нужно посмотреть, как изменилась ситуация, где расположены воинские части, где есть блокпосты, какова система прохода блокпостов. Им нужно посмотреть, если что-то заминировано, то как оно заминировано. Возможно даже взять какого-то «языка», какого-то пленника, который мог бы раскрыть некоторые нюансы. И подготовить, если это глубинная разведка, она может готовить какие-то схроны для того чтобы готовиться к возможному наступлению в том направлении. И ждать противника, почему? Потому что если противник наступает, а со спины начинает работать ДРГ, то понятно, что не очень комфортно себя чувствуют люди, которые держат оборону.
— Таких «консерв» может быть много сделано или все-таки у врага тоже не хватает сил на какое-то масштабное подрывное движение?
— Сейчас масштабного подрывного движения на нашей территории, особенно в Киеве, я пока не вижу. Единственное, что очень большая опасность — это то, что мы сейчас тяжело ориентируемся по тем людям, которые перемещаются миллионами, будем так говорить, даже не тысячами, не сотнями тысяч, а миллионами. Перемещаются из одного конца Украины в другой. И просто так определить, беженцы ли, перемещенные лица или по работе, по делам приехали, или это ДРГ, очень трудно. Но все равно надо быть бдительными, смотреть, кто вокруг тебя, кто снимает квартиры, как себя ведет.
— Я на некоторых блокпостах наблюдаю довольно странную картину, может быть, и вы это замечали. Это когда днем блокпосты работают и создают большие очереди, колонны машин стоят, а ночью никого нет. Это меня просто удивляет, какой-то выходной для ДРГ, если они захотят зайти в город.
— Не знаю, я как-то меньше на это обращал внимания, но если это так, то это странная ситуация. На самом деле меня больше беспокоит, что они не работают по полной программе, а выборочно, это да, есть вопросы, по какому плану определяют. Какая-то ситуация, когда едет машина, человек смотрит тебе в глаза, он же не психолог. Не знаю, может, они уже там на тех блокпостах определяют какие-то свои моменты, но я бы говорил, что надо всех ставить в одну очередь. Понятно, что если есть движение для специального транспорта или для людей, которые куда-то по делам, знают пароли, имеют документы.
— Но не парализуем ли мы экономику, потому что будут просто колонны автотранспорта на многие десятки километров растягиваться?
— Да, здесь нужно определяться. Если мы хотим, чтобы они все же проходили, то нужно определяться с пропусками, с номерами, это не так уж трудно делать. Делаются большие документы, которые ставятся на стекло, там должен быть написан номер, должна быть печать. Если у человека еще есть документ, все совпадает, то я не думаю, что это очень долго проверка продолжается. Но да, что мы сделаем, у нас другого пути сейчас нет, мы фактически находимся в прифронтовой зоне. Если мы думаем, что это глубокий тыл, мы глубоко ошибаемся, потому что есть пример, как быстро они дошли до Киева или до пригорода Киева.
— Как люди должны помочь идентифицировать врагов, чтобы это с одной стороны не перешло в паранойю, мы нормальные цивилизованные люди, несмотря на войну, но все равно надо вылавливать врагов. Что бы вы посоветовали людям?
— Это ситуация, очень напоминающая ситуацию в аэропортах. Я могу вспомнить тот же Израиль, где четко просматривается: если ты идешь в аэропорту Бен Гурион и несешь чемодан, а кто тебя из очереди или даже из твоей туристической группы просит «возьми мою сумку, потому что у меня две сумки, а у тебя одна». Тебя спрашивают: это точно ваша сумка, вас никто ничего не просил? Поэтому надо учитывать такие вещи, это очень опасно. Поэтому я бы посоветовал в это время, кроме того, что мы все пережили COVID, так же не очень останавливаться даже для людей, которые в украинской форме. К сожалению, может, это так не очень хорошо выглядит, но если вы этого человека не знаете, то лучше не брать. Ибо Бог его знает, кого вы можете подвезти.
— Скажите, пожалуйста, ситуация такая: враг может быть в украинской форме, это не сложно. Он может быть весь увешан украинскими шевронами, названиями, надписями и все прочее, и даже разговаривать на украинском. Есть ли рекомендации, которые могут натолкнуть по крайней мере на определенные размышления?
— Это очень сложные предложения, они есть, но это психологическая работа с человеком. Разговорить его, из какого региона, если из какого-то региона, может быть какое-то слово можно упомянуть. Я просто знаю ситуацию, когда человек, хорошо говоривший на украинском языке, его спросили, чем дом отличается от домовины, он начал объяснять, что домовина — это такой маленький домик. Вот на этом он и спалился. Потому что я не знаю, украинский язык можно выучить, а некоторые вещи можно и забыть. Я не думаю, что нужно прямо проводить какой-то опрос, потому что в таком случае человек на самом деле сам себя запутает. Но лучше, если есть подозрения, сразу обращаться в правоохранительные органы, это первое. А во-вторых, сейчас у нас четко и в Дии, и на сайте Службы безопасности Украины отработаны сайты, Telegram-боты, где можно обратиться и подозрения выложить очень тщательно. Это все попадает в единый колл-центр, который прорабатывает эту информацию и она проверяется. Если кто-то думает, что она забывается — ни в коем случае, по каждой должен быть результат, положительный или отрицательный.
— Это важно, потому что для наших людей часто обращение в органы власти, многие скептически относятся. В данном случае действительно эта информация проверяется.
— Проверяется, потому что мы убедились, что она, разумеется, не вся подтверждается, но основная масса, 60−70% имеет какую-то основу.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.