Месяц в оккупации. Житель Херсона расказал НВ как виживает и на что надеется его город
Житель оккупированного Херсона рассказывает НВ, что делают русские захватчики в его городе.
Больше месяца Херсон остается единственным оккупированным российской армией областным центром Украины. Здесь уже давно не работают украинские телеканалы, есть перебои с интернетом, а по улицам ходят русские солдаты. А еще здесь исчезают люди с украинской позицией.
Видео дня
О том, как все это выглядит вблизи, НВ рассказал житель Херсона, но по понятным причинам просил не называть свое имя.
— Как бы вы описали состояние города и его жителей в последние дни?
— Первая тенденция — увеличилось количество блокпостов в городе, много проверок. Например, у нас до сих пор ходят троллейбусы, по графику, но с большими паузами, и вот сегодня оккупанты останавливали троллейбусы и проверяли удостоверения у людей. Несколько дней назад было такое, что остановилась маршрутка, из нее вышло несколько ребят, неожиданно подъехала машина, вышло несколько человек, избили молодых ребят зверски, схватили и куда-то увезли. Такие бывают случаи. Не знаю, может кто-то кого-то сдал.
Мы долго размышляли, чем это увеличение проверок можно объяснить. Первая версия — поиски украинских разведывательных групп, потому что у нас в 20 км от города продолжаются достаточно активные бои. Вторая версия, и я в нее больше верю, они ищут собственных дезертиров. Достаточно много информации о том, что подразделения, мобилизованные Россией из числа жителей так называемых «ДНР-ЛНР», которых перебросили в Херсонскую область, категорически не хотят воевать. Бегут из своих подразделений, прячутся по селам и, видимо, пытаются скрыться в Херсоне. Они грабят местных, забирают гражданскую одежду, ну или меняют на что-то. И это достаточно новая тенденция. У нас сейчас много подразделений оккупантов, они из непризнанных республик, есть якобы кадыровцы, вроде как и осетины. Последних я сам лично не видел.
Вторая новейшая тенденция — многие херсонцы пытаются покинуть город, все понимают, что ситуация затягивается, все боятся мародеров, а после кадров Бучи — и террора в городе.
— Куда сегодня можно выехать из Херсона? Можно ли выехать на неоккупированную территорию?
— У нас есть несколько каналов выезда. Вообще Херсонская область очень большая, есть левобережные районы, но Херсон находится на правом берегу, большинство пытается выехать на большую землю. Есть и те, кто едут в Крым, и дальше они там либо остаются, либо уезжают из России в Грузию, Турцию и т. д. Большинство же формируют колонны из частных машин по 500 и более, и пытаются проехать в неоккупированные части страны. Но есть большое количество блокпостов со стороны оккупантов. Они требуют с проезжающих еду, сигареты или водку. Например, Евгений Грищук, Олешковский городской голова, выехавший несколько дней назад за пределы Херсонской области, рекомендовал брать больше водки и сигарет на обмен. Такими простыми вещами можно купить себе сегодня жизнь у тех, кто непосредственно стоит на дороге.
На отдельных маршрутах берут деньги. И если раньше называли какие-то гигантские суммы, то сейчас выезд подешевел, эквивалент деньгам — бутылка водки, сигареты, консервы, иногда могут что-то утащить. У знакомого украли павербанк, например. С увеличением количества блокпостов и с уменьшением качества оккупантов такие выезды стали возможны. Оккупанты здесь еще не превратились в мародеров, но они уже где-то на грани.
По селам вообще ужас рассказывают. У нас есть только слухи или ограниченная информация, но когда будет освобождена Херсонская область, мы узнаем очень много печальных фактов мародерства, насилия и т. д. По области также известно о некоторых фактах расстрела гражданских машин, но информации об этом мало, из нее понятно, что это все же не приобрело такой характер, как в Киевской области.
Третья тенденция — у нас продолжается гуманитарная катастрофа. Еда и базовые продукты у нас есть, но их становится меньше и меньше. Наши волонтеры помогают пожилым людям, инвалидам малоимущим, варят обеды, но уже многие жалуются, что не могут варить бесплатные обеды, потому что уже не из чего варить. Это не касается тех, у кого есть деньги, потому что наша область сельскохозяйственная, здесь в Копанях крупнейший оптовый рынок страны, поэтому базовые продукты картофель, свекла, капуста, яблоки, они есть, их можно купить без проблем. В дефиците крупы, кроме риса, выращиваемого под Скадовском, и мясо.
Гораздо хуже ситуация с медикаментами. Лекарств просто нет, и некоторые категории людей умирают от их недостатка, особенно те, кто болеет онкологией, диабетом. У меня есть знакомая с диабетом, она говорит, что знает день, когда она умрет. И это в областном центре. В малых селах и городах ситуация еще хуже. Все паблики переполнены сообщениями: куплю лекарства любой ценой, и дальше идет большой перечень.
Есть разные методы найти это лекарство. У нас есть мощное волонтерское движение, мы собираем машины и отправляем в Николаев на закупку, но не всегда это получается, и имеющимися силами потребности большого города не закрыть. Вчера глава одной волонтерской организации сообщила, что все закупленные лекарства на последнем блокпосте при въезде в город оккупанты забрали, вместе где-то на сумму в $7 тыс. Я думаю, потом они будут перепродавать это лекарство. Но вместе с тем, активизировались предприниматели, сейчас все больше завязок с Крымом, везут оттуда товары.
Есть еще одна история — это российская гуманитарная помощь. Надо понимать, что по разным соглашениям, в том числе Женевской конвенции, россияне должны оказывать помощь оккупированным. Предоставлять им еду, лекарства, не мешать доставлять медицинскую помощь. Но раздачу гуманитарной помощи они превращают в шоу для собственных медиа, часть херсонцев, которые все же принимают эту помощь, затем перепродают ее на базарах, уже существует такая спекулятивная ситуация. Есть и часть тех, кто берёт, чтобы выжить.
— По разным данным российские оккупанты охотятся на херсонских активистов. Насколько ситуация для людей с украинской позицией рискованна?
— Да, действительно, с начала марта начались похищения и избиения людей, это активный процесс, количество жертв таких действий мы не знаем. Херсонская прокуратура озвучила цифру в 137 человек, из них четыре — журналисты, двоих из которых уже отпустили. Хватают людей по домам, проводят обыски, людей жестоко избивают, пытают, часть потом отпускают. С частью схваченных связь до сих пор потеряна.
Больше всего под угрозой — бывшие или действующие работники СБУ, члены АТО, большая категория — представители органов местного самоуправления. На днях сразу несколько представителей власти городского и районного уровня покинули область. Угрожали им и их семьям. Одного из них, председателя Скадовска Александра Яковлева, уже даже пару раз прессовали. Рассказывают также, что в Херсоне появился аналог донецкой Изоляции, места, где российские военные удерживают и пытают украинских граждан.
— Как российские солдаты относятся к гражданскому населению без манифестированной политической позиции?
Чтобы оккупировать город и сломать людей, они ввели блокаду, чтобы люди голодали и чувствовали угрозу жизни и безопасности. Это попытка ставить людей в ужасные условия, чтобы люди чувствовали себя униженными, превратить в обожающих своих хозяев рабов, Стокгольмский синдром. Они в этом продвигаются. Второе — это массированная пропаганда, через два-три дня после оккупации россияне отключили украинское телевидение и включили российское. Появилось большое количество российских телеграмм-каналов, в которых они дают искаженную информацию о происходящем, и когда люди уже не имеют достоверной информации о происходящем, ежедневно слушают эту ложь в массовых масштабах, они начинают сомневаться. Это второй такой уровень воздействия. Ну и дальше эти подачки гуманитарные.
Все равно херсонцы относятся крайне отрицательно к оккупантам. Мы видим это после того, как они постоянно пытаются сформировать какие-то органы власти в городе. На сегодняшний день созданы военно-гражданские администрации в Каховке, в Новой Каховке, но руководители общин не идут на сотрудничество, не легитимизируют эти органы власти и пытаются покинуть область. Руководителями этих оккупационных администраций становятся политические фрики и коррупционеры.
— Как проявили себя традиционно пророссийские силы в городе? Стали ли они на сторону оккупанта?
— Здесь интереснее. К примеру, у нас один из руководителей фракции ОПЖЗ в Херсонском городском совете Юрий Стельмашенко постоянно писал патриотические посты, исполнял обязанности заместителя городского головы. Затем он с партийцами объявил о самороспуске херсонского ОПЖЗ. В Новой Каховке такой секретарь Новокаховского городского совета от ОПЖЗ Дмитрий Васильев, он также отказался идти на сотрудничество с оккупантами. Его арестовали, схватили и удерживают неизвестно где. Есть, конечно, и те, кто идет на сотрудничество с россиянами, но они этого не делают открыто, мы этого никак не можем увидеть в публичных проявлениях. Иногда такое сотрудничество вынуждено, под угрозой жизни родных, это тоже важно учитывать.
— Есть ли попытки запустить в Херсоне операции с российским рублем?
— Нет, рубли не ходят в Херсоне и не могут ходить. Но когда пытались выдавать рубли, это тоже была декорация и постановка. Российской армии важна картинка, их не интересует никакая реальность. Влияние оккупантов на Херсон ограничено. Пусть мы и находимся в оккупации и к каждому из нас могут прийти и забрать в подвалы, но они не контролируют всех нас, они не могут контролировать повседневную жизнь общины.
Эта повседневная жизнь независима, мы словно живем с оккупантами в двух параллельных мирах. Подавляющее большинство херсонцев оккупантов ненавидит. Поэтому все, что они могут делать, это такие картинки для российских СМИ, как раздали продукты, как раздали рубли.
— Недавно в СМИ пошла информация, что Херсон будут освобождать. Видите ли вы признаки этого изнутри города?
— Сейчас на подступах к городу идет позиционная война, жестокие бои. Наши воины отчаянно воюют и постепенно, каждый день освобождают села. Мы понимаем, что освобождение Херсона не будет таким уж слишком простым и быстрым. Но мы уверены: наши вооруженные силы делают все, чтобы освободить город.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.