Перелом случился тогда, когда выстрелами из Байрактара был убит российский генерал. Мер Тростянца — о месяце, который город был в оккупации
Юрий Бова, мер Тростянца, оккупированного в первый день войны и освобожденного ровно через месяц, рассказывает об оккупации, партизанском движении и состоянии города, в котором он пребывает сейчас.
Более 17 лет Юрий Бова занимает должность городского головы Тростянца, 20-ти тысячного города в Сумской области, что долгое время был лидером рейтинга качества жизни среди малых и средних городов Украины. В феврале Тростянец одним из первых был оккупирован российской армией, а месяц спустя, 26 февраля, освобожден.
Видео дня
Все это время Бова, которого местная община уже в четвертый раз подряд выбирает городским головой, оставался в городе или неподалеку от него. Об опыте жизни под оккупацией, партизанском движении и освобождении он рассказывает НВ через сутки после освобождения города
— Оккупация Тростянца продолжалась ровно месяц. Какие задачи для вас в течение этого месяца были наиболее актуальны?
— Первая задача была выжить, потому что не только россияне стремятся к захвату городских голов, нужно было фактически уберечься от местных оппоблоков, которые хотели отомстить нашей команде и прикрыться войной. Это требовало осторожности в публичных действиях, передвижениях по городу и коммуникациях. Мы посовещались с коллегами и решили какой-либо публичной работы на площадях не делать, иначе вряд ли мы были бы сейчас живы. Мы работали на территории нашей общины, периодически бывая в других городах, фактически вели партизанскую борьбу и максимально помогали нашим военным и членам нашей территориальной обороны, которая немного успела сформироваться в начале войны. Наша задача была предоставить нашим военным максимально четкие цели и координаты, где можно было выбивать вражескую технику с помощью артиллерии. Если враг оставлял где-то часть техники, а утром за ней возвращался, то она уже вся была выведена из строя. До последних дней над городом летал наш квадракоптер, помогал наводиться. Поэтому сегодня в городе и вокруг Тростянца сотни единиц техники, которая уже никуда не поедет: ни на Киев, ни на Харьков.
Через Тростянец шла хваленая Кантемировская дивизия, и здесь, в Тростянце, был центр деятельности одного из генералов. Тростянец — одна из самых слабых точек, куда мог зайти враг, и так оно и случилось. Эта точка была стратегической, потому что из нашего города, соседних поселков можно было обстреливать и Ахтырку, окрестности Сум.
Перелом ситуации произошел тогда, когда, по нашим данным, выстрелами из Байрактара был убит российский генерал и окружавшие его офицеры, после этого руководящий состав, оставшийся в живых, собрал остатки сил и покинул город. Они размещались в здании городского совета, командные машины стояли во дворе. Теперь только груды металлолома показывают качество этих машин. По данным военных, потеря Тростянца стала той последней каплей, что привела к смещению с должности командующего 1-й танковой армией Западного военного округа генерал-лейтенанта Сергея Киселя, ее составляющей и была эта Кантемировская дивизия.
— Пытались ли оккупанты в Тростянце строить «русский мир», искать патриотов, менять власть?
— Многие тростянчане сейчас разыскиваются, потому что их держали по подвалам, есть информация, что кого-то убивали, кого-то пытали. Теперь с саперами мы будем проверять каждый подвал и искать людей. Также сотрудничаем с теми, кто бы мог дать информацию об этих пытках, избиениях, похищении людей.
Россияне очень долго искали представителей местных властей, расспрашивали, где мэр — мэр никуда не уезжал. У нас большая община, 38 населенных пунктов, есть соседние общины, где можно было день-два побыть. Если бы я остался на своем месте, меня бы схватили уже через час. Мы жили всюду и нигде, не задерживаясь, и буквально на четвертый-пятый день в дом, где я жил, въехал танк, вынесли дверь. Разрушили многое, но что больше всего поразило — разбили поделки детей, поломали ногой мольберты, ножом порезали детскую одежду, висящую в шкафах. О каком сознании этого народа можно говорить, разве это Путин им приказал резать вещи моих детей?
Относительно общины, были попытки провести митинг недовольных, с вызовами власти выйти на переговоры, угрозами выбрать другого народного мэра, но люди на такие провокации не поддались. Сейчас СБУ занимается теми, кто подстрекал все это действие со стороны местных.
— Тридцать дней город был заблокирован. В каком состоянии сейчас люди, хватило ли им пищи и воды?
— Сразу была дана команда по школам и садикам раздать запасы, которые были в наличии. У нас в городе есть мельница, где в то время была мука, мы ее развели по детским учебным заведениям и раздали волонтерам, чтобы они могли печь хлеб и кормить людей. Одно время люди держались благодаря запасам и розданным продуктам. Тяжелее всего было тем, кто живет в многоэтажных домах, кто болен, лежачий. Именно они сегодня нуждаются в очень долгой реабилитации как физической, так и психологической. Также вместе с администрацией президента, с Сумской государственной администрацией мы организовывали зеленые коридоры, они договорились с россиянами о вывозе людей, и мы смогли вывезти две с половиной тысячи жителей. Больше автобусов не было, россияне у нас украли или расстреляли все коммунальные автобусы. Так мы не могли своим автотранспортом вывезти людей. Те, кто мог ехать на легковом транспорте — ехали, также через эти коридоры мы смогли ввезти в город немного продуктов питания и немного раздавать людям, но этого было мало, как капля в море, и, конечно, мы понимали, что только освобождение города гарантировало жизнь и отсутствие смертей от голода.
— В каком состоянии находится освобожденный город?
— На это больно смотреть, уничтожены многие магазины в центре города, банков, складов, аптек, сгорела прокуратура. Если сначала все было относительно тихо, то потом, когда россиян уже начали выбивать из города, они с ярости начали расстреливать все, что видели. Разрушены почти все дома, окружавшие площадь у вокзала, сгорела бисквитная фабрика, которая давала многим здесь работу. Городу нанесен непоправимый ущерб, на центральной площади, где раньше цвели розы, выкопаны огромные окопы, нарыты земли. Не знаю, зачем они эту землю сыпали, и имеет ли вообще это какой-нибудь военный смысл, но враг странные вещи делал.
Я увидел отчаяние людей, подавленное эмоционально-психическое состояние. Слезы на глазах людей, которые видят своих знакомых, друзей, обнимаются, все это напоминает хронику 1945 года, тогда люди точно так же плакали, когда их освобождали от фашистов. Очень многие здания в городе остаются заминированными. Мэрия вся заминирована, много парков, детские сады, школы. Пару дней назад на въезде в город на легковом авто взорвались люди, к сожалению, оба погибли. Поэтому передвигаться по улицам сегодня небезопасно, и мы будем все делать для того, чтобы максимально обезопасить людей. Месяц они сидели по подвалам, а теперь пытаются передвигаться по городу. Разминирование — наша самая первая задача.
— Какие задачи сегодня решает город?
— Первая задача — накормить всех, и делать это своими силами придется долго, в городе уже работает гуманитарный штаб, куда можно обратиться. К нормальной жизни город вернется не скоро, работать негде. Сегодня город полностью без электроснабжения, газа, света, воды и канализации. Восстановление этой инфраструктуры — наша вторая задача.
Но, несмотря ни на что, я хочу сказать, что все оставшиеся в городе мужчины сейчас массово идут в территориальную оборону, большие очереди. Мы только за вчера приняли около сотни из них. Вооружаем их потихоньку, потому что в начале войны у нас такой возможности не было, враг зашел в город в девять утра 24 февраля. Но страха нет, ни у наших ребят, ни у военных ВСУ. Я с первых дней вижу эти лица наших людей, которые безо всякого оружия уходили в партизаны и в течение месяца делали все, чтобы освободить город. Я верю и знаю, что мы победим, а город построим.