Мировоззрение диктатора. Путин считает отступление в Украине своим смертным приговором — The Atlantic
Между свержением ливийского диктатора Муаммара Каддафи и сегодняшней сокрушительной войной в Украине есть прямая связь, пишет в статье What a Decade-Old Conflict Tells Us About Putin американский журнал The Atlantic.
Среди объяснений вторжения Владимира Путина в Украину называют множество эмоциональных и политических моментов, в том числе его нынешнее эмоциональное состояние, его изоляция с начала пандемии, или же его чувство унижения после распада Советского Союза. Эксперты отмечают, что в демократии в соседней стране он видит угрозу для своего контроля над Россией, а также его речь в 2007 году (на Мюнхенской конференции по безопасности), в которой он атаковал мировой порядок после холодной войны. Эта смесь дает всестороннее представление о человеке, втягивающем мир в то, что эксперты называют Третьей мировой войной.
Но в их аналитике отсутствует одно событие, эпизод, объединяющий политические и эмоциональные аспекты, способствовавший формированию недоверия Путина к Западу и окончательному решению вернуться на пост президента России. Речь идет о вмешательстве НАТО в Ливию в 2011 году, что привело к насильственной смерти эксцентричного диктатора Муаммара Каддафи.
«В такие эпохальные моменты, как эти, когда диктатор использует мощь своей армии для вторжения в другую страну, мы часто оглядываемся назад, чтобы найти моменты, которые привели нас к происходящему сейчас, ищем предвестники произошедшего, — пишет The Atlantic. — В случае Путина и России, эти усилия могут быть сосредоточены на его внутриполитической эволюции и его отношениях с обитателями Белого дома. И все же можно проследить прямую линию от эпизода с Ливией, когда страна Путина сначала стояла в стороне, — это произошло, когда он находился в четырехлетнем перерыве от должности президента и занимал пост премьер-министра, — до сегодняшней сокрушительной войны в Украине».
Путин считал интервенцию (Международную военную операцию с участием стран Запада) в Ливию результатом цепочки восточных революций, которые могли в конце концов докатиться и до него. Он увидел в Каддафи того, кто принял условия Запада, но, тем не менее, заплатил высокую цену, и такая судьба могла ждать его самого.
«Этот урок ужасен для Украины: в нынешнем мировоззрении Путина отступление или уступки является смертным приговором для него самого», — подчеркивает The Atlantic.
Впрочем, вернемся к арабским восстаниям 2011 года: после падения властей в Тунисе и Египте, когда от власти были отстранены президенты Зин аль-Абидин Бен Али и Хосни Мубарак, уличные протесты охватили большую часть региона, включая Ливию и Сирию. Каддафи угрожал раздавить протестующих, как «тараканов». Франция и Великобритания готовились вмешаться. Администрация Барака Обамы сначала колебалась, а затем и сама присоединилась к созданию зоны, запретной для полетов, которую поддержала Организация Объединенных Наций.
Представители администрации США, в частности, тогдашний вице-президент Джо Байден, решил этот вопрос в разговоре с Дмитрием Медведевым, тогда президентом России, а госсекретарь США Хиллари Клинтон помогла заключить соглашение с министром иностранных дел Сергеем Лавровым по телефону, стоя за кулисами телевизионной. Резолюция ООН санкционировала «все необходимые меры» для защиты гражданского населения в Ливии, включая запретную для полетов зону. Россия не одобрила бы такую резолюцию, поэтому администрация Обамы надеялась, что она, по крайней мере, воздержится, а не наложит вето на этот шаг во время голосования в Совбезе.
"Давай, Сергей, это важно, а Лига арабских государств и арабские страны за нами", - сказала Клинтон Лаврову. Медведев согласился воздержаться, и через несколько часов состоялось голосование. Через несколько дней началась военная кампания в ливийском небе.
Администрация Обамы расценила воздержание России как дипломатический успех. Однако Путин считал это доказательством предательства Запада. Он описал эту резолюцию как «средневековый призыв к крестовому походу», еще одну войну в длинном ряду войн, инициированных Западом, от Сербии до Афганистана и Ирака, чтобы добиваться изменения режима, иногда под фальшивыми предлогами, и в конце концов диктовать правила своего глобального порядка.
Путин также полагал, что Медведев проявил наивность. В своей книге Вся Кремлевская рать бывший главный редактор независимого российского телеканала Дождь Михаил Зигар пишет, что окружение Путина шептало ему на ухо: «Медведев предал Ливию, он предаст и вас». Медведев выразил соболезнования протестующим арабского мира и их демократическим стремлениям, а позже его обвинили в том, что он приобщился к российским протестам через несколько месяцев против вероятных фальсификаций на выборах. Это были самые крупные демонстрации, которые страна видела со времен распада Советского Союза.
Все эти факторы лишь прибавили Путину паранойи.
Зигар пишет, что «у Путина был апоплексический удар», когда убили Каддафи. Согласно нескольким свидетельствам, включая книгу нынешнего главы ЦРУ Уильяма Бернса The Back Channel ( Задний канал), Путин часто пересматривал ужасные кадры, как Каддафи хватают в дренажной трубе и забивают до смерти. Казалось, захват, суд и казнь Саддама Хусейна не так сильно повлияли на Путина: однажды он даже легкомысленно сказал президенту Франции Николя Саркози, что повесит президента Грузии Михеила Саакашвили так же, как «американцы повесили Саддама Хусейна». Но урок, который Путин извлек из Ливии, был другим: когда Каддафи открылся для Запада, за ним пришли.
В какой-то степени психоанализ «почему» Путин вторгся в Украину на данном этапе не имеет значения. Но эпизод с Ливией остается актуальным по нескольким причинам. Это показывает, на что Путин готов пойти, чтобы обеспечить свое преимущество и выживание; он иллюстрирует способы, которыми тот пытается перехитрить Запад, в том числе посредством дипломатических процессов и процессов ООН; и самое трагическое – то, что произошло в Сирии, дает визуальное напоминание о том, как выглядит для Путина победа.
Несмотря на свои первоначальные опасения по поводу интервенции в Ливии, Путин смог превратить ее в возможность для расширения и закрепления власти и влияния России в регионе, в частности путем военного присутствия, преимущественно через частные военные компании, такие как Вагнер.
Вернувшись в Кремль в начале 2012 года, Путин также внимательно наблюдал за тем, как протесты переросли в гражданскую войну в Сирии, давнюю клиентку Советского Союза, который в 1971 году создал военно-морскую базу в Тартусе на Средиземном море.
Пораженная опытом голосования в ООН по Ливии, Россия в течение следующих лет 16 раз накладывала вето на резолюции ООН по Сирии по таким вопросам, как гуманитарная помощь, призывы к прекращению огня и прекращению авиационных бомбардировок. Эпизод «красной линии» 2013 года с президентом Бараком Обамой, когда США не поддержали свое обещание применить «красную линию» по использованию химического оружия в Сирии и дальнейшее соглашение о выводе химического оружия из Сирии предоставило Москве возможность войти в эту страну, притворяясь, что она решает проблему, с которой никто в Вашингтоне не хотел иметь дело.
Начавшееся в сентябре 2015 года полномасштабное российское военное вмешательство перевернуло ситуацию в пользу президента Башара Асада, когда воздушные бомбардировки были нацелены на ключевую инфраструктуру, включая больницы, и сравняли с землей целые кварталы. Присутствие России в Сирии увеличилось как на военно-морской базе в Тартусе, так и на новой авиабазе Хмеймим, поскольку она испытывала и совершенствовала свой военный арсенал, включая высокоточное оружие большой дальности.
Но, пожалуй, важнейшим достижением в глазах Москвы было то, что ее вторжение в Сирию помогло решить геополитическую задачу — разорвать цепь «цветных революций», — сказал министр обороны Сергей Шойгу российским дипломатам в Москве в 2017 году. При этом Москва должна была показать, что стремление к демократии является разрушительной, непривлекательной мерой.
Читайте также: Три сценария. Как может закончиться война России против Украины
Воздушные удары в Сирии продолжаются до сих пор, даже когда российские войска маршируют по Украине и запускают ракеты, разрушающие целые кварталы крупных городов. Сирия уже давно исчезла из заголовков газет в США и большей части планеты, однако сирийцы внимательно следят за происходящим в мире, и многие из них выражают солидарность с украинцами, понимая, что результат этой войны повлияет и на них, и на Россию.
Некоторые будут надеяться на то, чтобы Путин был свергнут недовольными олигархами, но даже если бы это стало окончательным результатом, все понимают, какие разрушения сначала будут нанесены Украине. К тому же безнаказанность, с которой Россия смогла вести войну в Сирии, ставшую первым широкомасштабным российским военным вмешательством за пределами границ бывшего Советского Союза, подбодрила Путина. В отличие от Запада, он видит в Ливии или Сирии не далекие страны без стратегических интересов, а части собственной шахматной доски, где каждый квадрат — от Ближнего Востока до Украины — имеет значение.