«Пора завязывать». Пара из Днепра, которая живет с наркозависимостью, рассказывает свою историю
Пара из Днепра рассказала репортеру НВ Саше Горчинской о «ширке», тюремной жизни и о заместительной поддерживающей терапии, которая изменила их жизнь в лучшую сторону.
С 49-летней Мариной и 41-летним Игорем мы встречаемся возле офиса ГО Синергия душ в Днепре. Эта организация занимается, в частности, медицинским и психосоциальным сопровождением пациентов заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ) — она применяется для людей, живущих с наркозависимостью, а также профилактикой ВИЧ/СПИДа.
Мы оказались здесь в рамках пресс-визита, который организовал МБФ Альянс общественного здоровья. Марина и Игорь — пациенты ЗПТ. А еще — одни из немногих, кто согласился пообщаться с журналистами и рассказать свои истории, пусть и с закрытыми лицами.
«В какой-то момент тебя больше не «тащит»
На Марине — длинная темно-синяя кофта с надписью BALENCIAGA Paris, черные брюки и кроссовки. Ее лицо закрывает маска. История Марины начинается с «ширки» — наркотика, который производится на основе опиатов и вводится внутривенно. Основа для изготовления «ширки» — опийный мак.
«Впервые попробовала наркотики, когда мне было 12 лет — тогда все употребляли мак. Это была такая компания, где все были старше меня, и чтобы не ударить лицом в грязь, я тоже туда влезла на долгие годы», — вспоминает Марина.
Марина общается со своей подругой, Светланой Родик, специалисткой ОО Синергия душ, возле офиса организации в Днепре / Фото: НВС тех пор ее жизнь протекала по одной схеме: она воровала, употребляла наркотики, попадала в тюрьму. И так — несколько раз. В общей сложности Марина провела в местах лишения свободы около 15-ти лет. Оказывалась там, в основном, за мелкие кражи — чтобы купить наркотик, нужно было где-то взять на это деньги.
Рядом с Мариной стоит ее муж Игорь. Он моложе ее на восемь лет, вместе они — уже девятый год. Познакомились, еще когда оба находились в употреблении. На Игоре — темная куртка, темно-серые спортивные штаны и голубые кроссовки. В отличие от Марины, которая соглашается сфотографироваться со спины, Игорь вообще не хочет попадать на фото.
Я прошу Игоря рассказать немного о себе, на что он отвечает, что рассказать-то, в общем, особо и нечего: он также провел в местах лишения свободы много лет. Попадал туда за кражи в особо крупных размерах. В тюрьме прошла, фактически, вся его молодость, а в промежутках Игорь употреблял тяжелые наркотики. В последний раз вышел на свободу в 2018 году.
«Наркотики — это горе. В какой-то момент ты употребляешь уже не для того, чтобы тебя „тащило“, как раньше. А чтобы быть „нормальным“ человеком, а не животным, которое не может ни идти, ни стоять. Путь дальше был — только в могилу», — говорит Марина. Вспоминает: когда только познакомилась с Игорем, он весил около 60 кг, «ножки были — как ручки, весь худой». При этом, раньше его нормальный вес был порядка 90 кг.
Сама Марина тоже сильно пострадала от наркотиков. Ее последний срок закончился в 2017-м, тогда ее в буквальном смысле «вынесли» из тюрьмы — «списали», считая, что она уже не жилец.
«Когда я отбывала свой последний срок, начала умирать — в прямом смысле этого слова. Именно из-за того, что активно тогда употребляла, — говорит женщина. — Меня тогда вынесли из тюрьмы и просто положили на одеяло на асфальт — в таком я была состоянии. Сын, который тогда приехал, заплакал — хотя он, в общем, и не слабонервный».
«Я могу идти по городу, смотреть на людей, и безошибочно узнаю женщину, которая сидела в тюрьме»
Я спрашиваю у Марины и Игоря, что они думают о современных синтетических наркотиках — так называемой «синтетике». Игорь отвечает: современную молодежь сильно захлестнуло «синтетикой». И влияют такие наркотики, в первую очередь, на психику.
«В то время, когда мы употребляли, это была органика — натуральные продукты. Конечно, это тоже убивает организм, но не так быстро. Кроме того, синтетика тяжелее выводится из организма, а „ломка“ происходит дольше и тяжелее», — объясняет мужчина.
Марина с ним соглашается. Говорит, что «синтетика» — это «тихий ужас» и люди, которые ее употребляют, иногда выглядят так, будто бы «сбежали из психиатрической лечебницы»:
«Мы как-то видели парня, который употребил „соли“, так он скакал, падал, вставал, лез на какие-то трубы — вот такое вытворял».
«Украинские тюрьмы — это наркосиндикат»
Я интересуюсь у собеседников, как обстоят дела с наркотиками в украинских тюрьмах — что можно достать там и кто в этом помогает. И Марина, и Игорь в один голос говорят: достать можно все.
«Я, например, сидела на наркотиках, находясь в тюрьме. Я договаривалась, у меня были „ноги“, которые носили мне все, что мне было нужно», — признается Марина. «Ногами» на тюремном жаргоне называют работников места лишения свободы, которые помогают заключенным доставлять «посылки» со свободы.
Объемы там очень больше, добавляет Игорь. Это, говорит он, «целый наркосиндикат». В тюрьме можно любой вид наркотика, и зависит все только от того, кто какой суммой располагает.
«Происходят и так называемые „вбросы“ — со свободы подходят и бросают за забор все, что хочешь», — объясняет мужчина.
Он говорит: если журналисты приходят в места лишения свободы с визитами, им никогда не показывают то, что есть на самом деле — «чтобы вы не увидели то, что видеть не должны». Например, могут поменять местами камеры. Никто не покажет и то, чем по-настоящему кормят заключенных. Марина признается, что обычно не ела тюремную «баланду» — так на тюремном жаргоне называют еду, которую там готовят для арестантов:
«Просто потому что не могу такое есть. Мне кажется, что даже те помои, которые дают животным, лучше, чем то, что предлагают в СИЗО».
Современную молодежь сильно захлестнуло «синтетикой»
Женщина отбывала свои сроки в Полтаве и в Чернигове. В том, что касается организации тюремного режима, ей больше импонируют условия в Чернигове, говорит она, хоть питание в Полтаве было лучше.
«Правда, там был такой хозяин, который загонял нас на работе и уже ничего особо не хотелось. Нужно было пахать, как боевой конь. Нары днем застилали, присесть было нельзя. Но за это нас нормально кормили. Выходных и отдыха там, по сути, не было. Дошло до того, что я украла в медпункте градусник и „натирала“ себе температуру до нужной отметки, чтобы мне сделали хоть какую-то поблажку», — рассказывает Марина об условиях в тюрьме.
Опыт длительного пребывания в местах лишения свободы позволил ей быстро находить общий язык с администрацией таких учреждений, добавляет она: «Поэтому у меня в камере, например, была печка. А у других — не было».
Марина убеждена: тюрьма дает свой отпечаток, особенно это заметно на женщинах. Все отображается, в первую очередь, на лице, в частности, на состоянии зубов и кожи, объясняет мне собеседница. Она признается, что по этому «отпечатку» обычно распознает женщин с тюремным прошлым:
«Я могу идти по городу, смотреть на людей, и безошибочно узнаю женщину, которая сидела в тюрьме».
«Пора завязывать»
Уже второй год и Марина, и Игорь стоят на программе заместительной поддерживающей терапии. К этому пришли вместе с Игорем — просто в какой-то момент поняли, что с наркотиками пора «завязывать». ЗПТ позволяет заменить употребление наркотиков специальными медицинскими препаратами — в Украине это метадона гидрохлорид и бупренорфина гидрохлорид. Употребление препаратов происходит под контролем врачей в строго определенной для каждого пациента дозировке.
«Сейчас моя дозировка — 100 мг, это средняя, стандартная дозировка препарата для пациентов заместительной поддерживающей терапии в Украине. Моя цель — полностью „слезть“ с терапии в будущем. Для этого мне где-то раз в месяц будут убирать по 5 мг, постепенно уменьшая дозировку», — рассказывает Марина о своих планах.
ЗПТ, по ее словам, позволяет и ей, и ее супругу «нормально жить». Терапия также отбивает желание употреблять наркотики, как это было раньше.
«Теперь мне не нужно, просыпаясь каждое утро, думать о том, где взять денег на наркотик. Я могу устроиться на работу и мне не приходится воровать», — добавляет женщина.
Сейчас они с Игорем ожидают приглашения на работу в Польше. Там работает его мать, которая пообещала трудоустроить и их. Марининых родителей уже нет в живых.
В какой-то момент ты употребляешь уже не для того, чтобы тебя „тащило“, как раньше. А чтобы быть „нормальным“ человеком
Что касается трудоустройства в Украине, то здесь с этим существуют некоторые сложности, признаются Марина и Игорь. Им часто отказывают в работе из-за наличия судимостей, поэтому «выбирать не приходится». Соглашаются на все возможности, начиная от работы сторожем.
Марина говорит, что в жизни без наркотиков видит для себя еще одну приоритетную задачу — наладить отношения со своей семьей. У нее есть двое внуков — мальчик и девочка. Она признается: чувствует себя виноватой перед сыном за то, что из-за постоянного пребывания в тюрьме не могла уделять внимание собственному сыну, хоть и всегда его очень любила:
" Не хочется повторять все это с внуками. Мне не хочется, чтобы мои внуки считали, что их бабушка — «наркоманка».