Эксклюзив НВ. «Полиция приехала раньше, чем мы успели друг к другу подойти», — первое пост-аварийное интервью депутата Александра Трухина
Депутат Слуги народа, который стал участником резонансного ДТП, впервые полноценно ответил на вопросы о деталях происшествия и последующем массовом исчезновении новостей о нем с информационных сайтов.
«Слуга народа» Александр Трухин, замглавы парламентского комитета по вопросам бюджета, до нынешнего сентября редко фигурировал в СМИ. И даже 23 августа, когда он попал в ДТП на Бориспольской трассе, в котором пострадали шесть человек, в интернет-новостях о нем почти не сообщали. О происшествии больше писали не политические, а спортивные ресурсы, так как в нем получил травму Лучано Лучи, глава комитета арбитров Украинской ассоциации футбола. В некоторых публикациях сообщалось, что среди виновников аварии мог быть представитель президентской фракции, который, мол, был подшофе.
Но через несколько дней даже эти новости стали массово пропадать с опубликовавших их сайтов. И вот здесь о Трухине заговорили все: ряд журналистов заявили, что снять сообщения о ДТП их просили настойчиво и предлагали за это деньги.
Сам же депутат СН словно исчез. А руководители президентской фракции говорили, что узнали о происшествии из СМИ и никаких его подробностей не имеют.
Сам Трухин чуть позже дал короткий комментарий агентству Интерфакс-Украина, отрицая любую свою вину, и вновь исчез. Зато полиция передала материалы расследования ДТП в Госбюро расследований (ГБР).
Объявился Трухин на людях лишь 7 сентября, в первый день работы ВР.
Там, в кулуарах Рады, НВ фактически допросил депутата. Тот оправдывался, как мог.
— Находились ли вы за рулем авто во время ДТП?
— Я хотел, как публичное лицо, собрать брифинг и дать комментарий. Почему я сейчас не могу это сделать? Потому что, на самом деле, я общаюсь со своим адвокатом, который мне сказал, что этого не нужно делать. Ведь я нахожусь в статусе публичного лица — это первое. Любые мои комментарии могут восприняты как давление на следствие, на людей и так далее.
Я скажу больше: я не то что половину, я большей части людей [участников ДТП] не знаю номеров телефонов и где они живут. Тяжело понимаю, как с ними связаться. Но путем СМИ, которым вы являетесь, это может быть расценено… как в рамках комментария уголовного дела. Поэтому я не имею право комментировать обстоятельства этого дела и говорить, сидел ли я на пассажирском или водительском месте. Не могу также комментировать, кто был в какой машине.
— Можете ли вы подтвердить, что были участником этого ДТП?
— Могу подтвердить, что я находился на месте. Меня очень удивило, что многие СМИ писали об этом, но не одно СМИ, кроме Интерфакса со мной не связалось.
— Я писал Вам и звонил по мессенджерам.
— По поводу звонил и писал: я не менял номер семь-восемь месяцев. Мой номер телефона знают все: как минимум 240 коллег «под куполом», секретариат ВР и Дмитрий Александрович Разумков [спикер], партия [СН] и секретариат партии. Потом можем проверить, актуальный ли у вас мой номер телефона.
— Вы это к чему?
— К тому, что было несложно достать мой актуальный номер. Не знаю, почему так получилось, но связался со мной один Интерфакс. Они взяли у меня комментарий. Могу повторить: я полностью находился на месте ДТП. Да, являюсь участником, как и другие лица, которых не могу называть. А за себя лично могу сказать, что я не был пьян. Я точно знаю, что я не виновен на 101%. Но чтобы это не было — мои слова против чьих-то слов, чтобы это было корректно и правильно, так, как на эту ситуацию отреагировал [глава МВД и бывший коллега Трухина по фракции СН] Денис Монастырский. Он дал очень правильный и корректный, в рамках законодательства, комментарий: мол, смотрите, идет следствие…
— Монастырский же не глава Госбюро расследований.
— Сразу же делом занималось МВД, а потом передали к ГБР. Есть комментарий, по-моему, представитель ГБР сказал ту же самую информацию. Для меня показателен, с политической точки зрения, комментарий моего руководства, главы фракции [СН Давида Арахамии]. Он сказал: мы не хотим и не будем комментировать, даже если бы имели право. Во-первых, они не участники и не обладают всей полнотой картины, а я не имею права комментировать. И с точки зрения политической это очень корректно: не оказывать ни на кого давление и никому не навязывать определенную точку зрения, а действительно, опираясь на факты, которые есть… На месте ДТП было больше восьми участников. Были какие-то люди, которые, как добросовестные граждане, остановились оказать помощь…
— Вы уже были на допросе в ГБР?
— Сейчас я вам отвечу… Подъехало как минимум две патрульные машины. Потом приехали какие-то тоже люди из органов, — есть, наверно, какая-то процессуальная функция, которую они исполняют. Потом были медики и съемочная группа «Киев ДТП» или другие, которые показали материал. Были люди, которые останавливались и снимали.
— Вы ведете к тому, что вас было легко опознать на месте событий?
— Нет. Я не об этом. Я о том, что больше восьми людей были свидетелями того, что происходило. Все эти люди между собой не знакомы. Мы не родственники. Полиция приехала раньше, чем мы успели друг к другу подойти. Полиция всех опросила. Показания всех людей, которые были на месте, они не разнились. Никто не спорил и не кричал «я» или «не я». Не было никаких путающих показаний или еще чего-то.
— В СМИ утверждали, что ваше авто превысило скорость.
— Я не могу прокомментировать — скорость была превышена или не превышена.
— Полиция проверяла вас на алкоголь в крови?