«Мы были как в мышеловке. Очень опасной». Чего боятся, как живут и готовятся к зиме на освобожденной части Донецкой области — репортаж НВ
Почти без электричества, газа и воды, кое-где в полуразрушенных домах или подвалах — в таких условиях готовятся зимовать те, кто уже вернулся или так и не выезжал из еще недавно оккупированных территорий Донецкой области
«Рідні, ви вільні!» Напис нависає над крутим підйомом у звільненому місті Ізюм Харківської області та повернутий на річку Сіверський Донець, що впадає в Оскол. Далі починається Донеччина. Один із найскладніших зараз напрямків для України. Близько 10% захоплених РФ територій регіону деокуповано. За решту ідуть важкі бої.
Як живуть та готуються до зими люди, що пережили тривалу окупацію, а нині перебувають майже на лінії фронту?
«Там, де ми з вами щойно зупинялися, вся земля була вкрита „лепестками“. Це невеликі протипіхотні фугасні міни ще радянських часів, що встановлюються дистанційно — касетними снарядами. Місцеві в якийсь момент їх просто згрібали лопатами», — розповідає Іван Кіро зі спеціального зведеного підрозділу патрульної поліції «Хижаки». Іван — бізнесмен, власник будівельної компанії «Уют», але з лютого боронив Київ та область, згодом з різними бойовими задачами бував майже на всіх напрямках — Харківському, Херсонському, тепер працює тут, на Донеччині. За його словами, це один з найбільш замінованих регіонів. Ліси обклали так, що не пройти — всюди підступно в'їлися в ґрунт різноманітні міни, зокрема, ті самі «пелюстки».
Ми повільно просуваємося дорогою, що веде до Лиману — одного зі стратегічно важливих міст області звільненого після повномасштабного вторгнення Росії. Вранішній туман незграбно намагається затягти сліди війни. Та натомість наче ще більше її підкреслює - вирви від боїв, скелети згорілих автівок, пошкоджені лінії електропередач, зруйновані мости та невеликі переправи.
Коли заїжджаємо в перше село, схоже на те, що тут вже нікого немає. І жодного вцілілого будинку теж. Майже в кожному дворі чорно-сірі звалища. Військові підтверджують — більшість мешканців виїхали або ще під час окупації, або вже після.
Нарешті зупиняємося біля двох чоловіків, щоб запитати, чи потрібно їм щось. І тут відбувається магія. На власні очі можна побачити, як працює народне сарафанне радіо. Вже за хвилину в селі, де, здавалося, жодної живої душі, лише будинки-привиди, — збирається юрба. Дехто підготовлений — одразу з тачкою. Кажуть, буває таке, що гуманітарну допомогу роздають в коробках, які важко нести в руках. А якщо брати кілька на родину, то й поготів.
«От чого вони до нас прийшли? Ми добре жили. У нас курортні бази. Прекрасний краєвид. Не Єгипет, звичайно, але люди приїжджали, відпочивали, багатьом подобалося. Навіщо було тут стріляти, рівняти все із землею?» — гірке запитання від діда Сашка, як він сам попросив себе називати, 65-річного жителя села Яцьківка Донецької області, зависає у повітрі.
«От чого вони до нас прийшли? Ми добре жили. У нас курортні бази. Прекрасний краєвид. Навіщо було тут стріляти?»
Ще місяць тому назви населених пунктів цього регіону зустрічалися лише у зведеннях Генштабу та на картах бойових дій, що фіксують зміни лінії фронту. По дідові Сашкові та його малій батьківщині ця лінія пройшлася двічі: «Ми були наче в мишоловці. Дуже небезпечній. Я навіть не зміг до мами з'їздити. Їй 94 роки, жила в Краматорську. До останнього видивлялася мене з вікна. Але так і не дочекалася. То ж, навіщо вони до нас прийшли?»
«Ось подивіться, якраз тут по нам танк проїхався», — підключається до розмови Галина Михайлівна. До речі, вона — директорка одного з туристичних курортів Лиманського району. Добре розуміється на місцевих визначних місцях, але зараз просто рукою показує розтрощений будинок та невеликий пагорб — це погріб, в якому було близько 10 людей, коли по ньому, за її словами, (або все ж вздовж нього) проїхав російський танк. Колишня керівниця тепер стоїть у черзі до фургону з гуманітарною допомогою та голосом, що не прийме заперечень, скликає до нього людей, бо точно знає кому що потрібно.
Найбільшим попитом користуються ліки. Постійно звучить: «Від кашлю, від тиску, від шлунку, а ще парацетамол від температури та корвалол». Другий запит — теплий одяг, шкарпетки, шапки та рукавички. Третій, як це не дивно — корм для собак та котів.
«Це наш дім»
Місцеві навіть не сподіваються, що до зими їм повернуть електрику, якої немає вже четвертий місяць. Розраховують лише на власні сили. І головна відповідь на запитання, як готуються до холодів: «Дрова». А ще — стратегічні запаси.
В центрі Шандриголове Лиманського району незвичний натовп. Перед нами в це село заїхала гуманітарна допомога від норвезької організації. Роздавали продукти, переважно крупи, цукор, сіль та олію. А також — побутову хімію, зокрема, й памперси для дорослих. Якщо перші пакунки віддавали кожному в руки, то щодо останніх коректно перепитували, чи є така необхідність. 86-річна Ліда спочатку відмовилася, потім передумала та зрештою взяла дві упаковки. Сусіди здивувалися: «Навіщо? Вам же не потрібні поки памперси». «Зараз — ні, — розсудливо відповіла бабуся. — А хто знає, що буде за місяць».
Це один зі страхів місцевих — допомога закінчиться, а грошей щось купляти самостійно катма, роботи немає, пенсії почали виплачувати частково і не всім, бо повільно складаються оновлені списки. Звідси вся надія на стратегічні запаси.
64-річна Валентина Іванівна теж в очікуванні зими, рихтує дрова. Але в її випадку йдеться про те, щоб перетягти їх зі свого двору «на квартиру», так вона називає місце, де зараз мешкає. Сусіди виїхали з села і запропонували їй безкоштовно пожити до весни в їхній хаті (на більший проміжок часу тут ніхто тут нічого не планує, усе зводиться до — живемо до березня, далі буде видно).
Власний будинок жінки розбомбили. Спочатку одна міна прилетіла, він ще стояв, але потім друга — і склався додолу майже повністю. «Росіяни приходили, дивилися на нього, робили опис, заміри, цокали язиками та обіцяли відбудувати. Еге ж». Валентина Іванівна радіє, що брат встиг собаку витягти. «Рудий» на цих словах подає голос, мовляв, тепер би ще поїсти. Жінка жартує, що волонтери, коли їхали, подарували їй сумку. «Ну хай так, — каже, — будинку нема, принаймні речі кудись складатиму». Хоча речей не так вже й багато. Все, що на ній — подарували сусіди. Та жарти швидко змінюються жалем. Без рідних стін, звісно, важко, зрештою зітхає вона. Та виїжджати нікуди не збирається. «Все одно тут мій дім, це наша земля».
Лиман. Червоний та чорний
У розмові з Кіро ділюся спостереженням, що донеччани подекуди не надто швидко йдуть на контакт, спочатку — справи, потім — розмови. Іван натомість розповідає: у перші дні, коли його спецпідрозділ зайшов сюди для допомоги налагодження мирного життя на звільнених територіях після контрнаступу ЗСУ, він спостерігав несподівану картину: люди відвертали погляд, а якщо доводилося йти однією і тією ж дорогою — переходили на інший бік. З’ясувалося, що росіяни забороняли жителям піднімати очі, дивитися на них, ходити по одній стороні дороги та били за це.
Праворуч виринає великий сіро-бетонний постамент «Красный Лиман». 70% звільненого майже два місяці тому міста, за даними ОДА, не придатне до житла. Якщо не пошкоджені дахи або фасади будинків, то повністю вибиті вікна чи зруйновані внутрішні перекриття. З більш ніж 20 тис. населення залишилося лише кілька тисяч.
Ми рухаємося до північних районів. Туди, за словами військових, рідше заїжджають із допомогою, ніж у центр. Все повторюється, немов у фільмі зажувало плівку — на широких вулицях нікого немає, тишу порушують хіба віддалені звуки вибухів і пронизливий листопадовий вітер. Та щойно завертаємо у двори — кипить життя, причому в усіх сенсах. Майже весь час місцеві проводять на подвір'ї, бо саме тут прямо біля під'їздів облаштовані вогнища, де можна й погрітися, й зварити обід.
«Ходімо до мене на котлети! Будете котлети? Свіженькі, щойно зготовлені», — одразу доброзичливо запрошує незнайомих гостей місцева, як вона представилася, зірка ютубу — баба Рая. На ній фартух бурякового кольору і вона діловито бігає між багаттям, де кипить чайник, та великою каструлею з тими самими котлетами. Поруч невеликий столик, на ньому книжка «Домашний семейный лечебник». Все це на фоні чорної вирви. Росіяни їхали танком по сусідній вулиці та вирішили поцілити у багатоповерхівку. Обвалилося все з другого поверху до підвалу.
«Ми саме там ховалися, ще півметра лівіше і вже нікого б не було зараз», — розповідає баба Рая та веде на екскурсію, показати підвал, звідки біля чотирьох місяців ніхто майже не виходив, ховаючись від обстрілів. Тут, за її словами, живуть дев’ять сімей (хоча, звісно, приміщення для цього зовсім не пристосовано), у будинку навпроти — 19, одна родина переїхала у 2014 році з Горлівки. І вдруге залишати домівку вже не хоче. Баба Рая теж на запитання, де планує жити цієї зими, широко всміхається і не замислюючись, запевняє, що тут і буде. «Ми вже стільки всього пережили, куди нам тепер їхати».
36-річний Максим у мирному житті ремонтує дахи. Каже, що зараз кожен другий підходить до нього і просить перед морозами щось зробити. Але він лише розводить руками — без матеріалів нічого не вдієш. Сам молодик теж опинився на вулиці, бо жив на п’ятому поверсі, куди влучила ракета. Тому з другом облаштував одну з частин підвалу у сусідньому будинку — тут у них три ліжка та буржуйка. Щоб дістатися цієї кімнати, потрібно пройти цілим лабіринтом підвалу — під трубами, через вузькі отвори та крізь їдкий запах, який переслідує потім навіть на вулиці. Я знову думаю про час, на дворі - 21 століття.
Ми йдемо далі та бачимо ще одну жваву картину. Біля одного з під'їздів ятка з фруктами, овочами, солодкою газованою водою чаєм та навіть рибою і м’ясом. Продавчиня Олександра з двома дітьми саме з цього під'їзду. Каже, що її магазин чи не єдиний працює у місті, але сусідам важко й далеко добиратися до центру, де він знаходиться, тому Олександра привозить частину продуктів прямо до будинку. Хоча кілька місяців тому сама переїхала до родичів — в приватний сектор, де є і вода з криниці, і дрова — для обігріву. А тут, де її квартира, між третім і четвертими поверхами зсунулося перекриття — будинок в аварійному стані.
Окіст за 65 гривень, хек — за 150 грн, кілька — з 90. Вибір широкий. Продукти з Краматорська. Та купують переважно чай або якийсь один фрукт. Поруч знову чути вибухи, вже вкотре за ці пару годин, що ми у Лимані. Але майже ніхто не звертає увагу, бо зараз все набагато тихіше, ніж було за окупації. Навіть змучені та брудні коти спокійно та поважно стежать за яткою, там — така жадана для них риба. Олександра посміхається: «Подивіться які красені. У нас всякі є — і британці, навіть — мейн-кун. Люди полишали, коли їхали, то ми їх тепер доглядаємо». Знову згадую, що один із важливих пунктів допомоги тут — корм для тварин.
Говорити не можна мовчати
Коли запитуєш у місцевих, звідки вони дізнаються новини, то відповідь, зазвичай, одна: «Щось люди розповідають, щось родичі телефоном. Чутки та й все». Але ж ви знаєте, наприклад, що ми звільнили Херсон — уточнюю я. «Та знаємо», — махають на мене рукою. І це звучить так, наче справа не в новині, а в тому, що вони дійсно знають, як це — бути звільненими та чого чекати далі, яке воно — життя після деокупації.
Ми вже збираємося їхати, коли починаю розмовляти з 52-річною Наталею, працівницею залізничної станції. Як тільки росіяни зайшли в місто, вона з дочкою та онукою виїхала до Хмільника. Там їм надали житло. Та 16 червня жінці довелося повернутися. «Сина вбили. Сергій. 30 років. У нього ні зброї не було, нічого. Просто на дорозі застрелили. Я ледь упізнала його». Наталя вголос говорить про те, чого за весь час перебування тут, здавалося, всі намагалися уникати. Хоча біля центрального кладовища, за даними Нацполіції, було ексгумовано близько півтори сотні тіл. «За що? — запитує вона у мене. — За що його вбили?»
За що та навіщо — чи не найголовніші запитання, які ховаються навіть за мовчанням. Люди любили своє тутешнє життя і навряд чи щось радикально планували змінювати. Нині ж їхня головна мета — дожити до весни, а далі буде видно. І, можливо, не говорити про свій біль та не згадувати, що було — один із способів триматися, попри все.
До речі, навіть саме відчуття часу тут звелося до сезонів, зрідка — окремих дат. Електрика була в кінці літа. Росіяни зайшли весною (бо 9 травня вони вже точно тут з розмахом «празнували»). Наші прийшли восени. Хвилини, години та дні злилися в одне-єдине ціле під назвою «виживання».
Вночі, коли ми поверталися з Лиману — погода знову змінила черговий сезон. Пішов перший сніг. На темній дорозі за таких умов єдиним орієнтиром став військовий автомобіль, його габарити. Подумалося, що це найліпше описує і ситуацію на Донеччині, і загалом в Україні - коли всюди темрява та невизначеність, але попереду вогні ЗСУ. А там далі - весна.
Теги: Донецкая область Зима Оккупированные территории Контрнаступление Лиман
Читать далее