Такими листовками активисты движения Желтая лента готовили Херсон к освобождению и встрече с ВСУ (Фото:t.me/yellowribbon_ua)«Могли сдать соседи». Как быть партизаном, когда вокруг ВДВшники и кадыровцы — интервью с координатором Желтой ленты в Херсоне
Сразу после полномасштабного вторжения на всех захваченных Россией территориях начало развиваться движение Желтая лента. Партизаны появились и в Херсоне — городе, который фактически не обороняли.
Общественное сопротивление проявлялось на протяжении всей оккупации, продолжавшейся 255 дней.
Координатор движения Желтая лента в Херсоне Иван рассказал в интервью Радио НВ, как удавалось партизанить все это время.
— Поздравляю вас с освобождением города! В первую очередь хочу спросить, при каких обстоятельствах вы узнали, что Херсон снова украинский?
— Поздравляем всю Украину! Это победа каждого украинца, поддерживавшего армию, население в оккупации, то население, которое не теряло надежды. Это действительно их новый день рождения.
Очень слабая связь, интернет в самом Херсоне, поэтому информация поступала из опоздания. Было очень заметно, как россияне уезжают из города и пытаются транспортировать свою технику, пешком переходя по своим баржам. Мы понимали, что что-то происходит, очень положительные ноты.
Потом поступала информация «уволены 10 населенных пунктов Херсонщины»… Когда уволили Киселевку, дальше Чернобаевка и Херсон. Мы поняли, что решающие часы уходят. Очень много сообщений было в местных чатах: «Надеемся проснуться в Украине».
Так и произошло. 11 ноября ближе к обеду были первые сообщения, что украинских воинов заметили в Шуменском районе, первые фотографии появились. Там колоссальная вспышка была. Все доставали флаги, плакаты, постеры, ленты — все, что было украинским, и пошли встречать героев.
— Многие замечали в соцсетях, что херсонцы были с национальной символикой. Это означает, что все эти месяцы они сохраняли это, рискуя. Правильно ли мы понимаем?
— Да, рискуя. Много случаев было, например, с активистами Желтой ленты. Когда россияне видели в пакете желтые ленты, задерживали, на так называемые подвалы отводили неделю держа. Многие случаи, когда люди на собственном дворе закапывали флаги в пакетах, чтобы потом достать.
Таблички с госучреждений снимали, символы ВСУ снимали, чтобы оккупанты не навредили им. Сейчас возле Херсонской ОГА изложены все патриотические местные символы, они сохранились.
— Как вы присоединились к движению Желтая лента, как о нем узнали?
— Мы начинали вместе с товарищем. У нас было много знакомых из Луганской, Донецкой областей, которые после 2014 выехали оттуда. Они говорили, что теряли много контактов, и население там забывало, что часть Украины. Мы очень не хотели, чтобы это случилось с нашим городом и решили как-то информационно противостоять этому всему.
Создали канал. Поначалу хотели просто информировать население новостями. Оказалось, что это гораздо сложнее. И мы подумали, что прекрасный символ — желтая лента; это прекрасный способ незаметного мирного сопротивления. Каждый человек может вынести ленту. Да, не каждый может фотографировать россиян, передавать информацию или взрывать коллаборантов. Конечно, нет. А вот набраться смелости и написать маркером на дереве «Херсон — это Украина» может каждый.
Поэтому решили популяризировать это среди местных. И так все разошлось на всю временно оккупированную территорию.
— Удавалось ли информировать, возможно, более организованно херсонцев? Или, учитывая проблемы со связью, это было сложно?
— Россияне очень много раз отключали и интернет, и мобильную связь и в городе, и в области. И мы понимали, что наиболее действенным способом информирования местных были какие-то постеры со «потерей» оккупантов или «Херсон — это Украина», чтобы это помнили. Во-вторых, разговоры с людьми. Ты стоишь в очереди на рынке, в магазине, можешь пообщаться с человеком. Она пообщается с тремя и так пойдет эта сеть каких-то минимальных слухов. И мы знали, что это наиболее действенные способы. Мы старались так [делать].
Мы советовали активистам: возможно, не нужно писать на заборе «Херсон — это Украина», это опасно, но стоит поговорить с соседями, друзьями, близкими об этом, поддерживать контакт. Главное было остаться друг у друга и поддерживать.
— Насколько ощущался дефицит информации не только о том, что происходит в Херсоне, но и на территории остальной Украины?
— Особенно в конце апреля-мае, когда очень много было сообщений о создании " Херсонской народной республики", россияне пытались создать информационный вакуум — куча билбордов, плакатов, радио, свои собственные телеграм-каналы. Затем увлечение студии Суспильного, создание там своей телестудии. Мы видели, как это зомбирует людей, потому что нет [альтернативы]. Украинское телевидение то есть, то нет; украинское радио давно уже не на частотах, россияне его глушили. СМС сообщения приходили с ложной информацией.
Мы не могли подписываться на все проукраинские телеграмм-каналы, потому что часто на блокпостах россияне проверяли телефоны на наличие такой информации. Так нам друзья пересылали [новости] или уточняли, правдиво или нет. Так мы исходили из этого.
Друзья нам делали какие-нибудь открытки. Мы нашли, где их распечатать в городе. Или их передавали на блокпостах с Николаевом.
— Были ли случаи, когда оккупанты пытались прекратить деятельность, в частности Желтой ленты?
— Мы организовывали два митинга в Херсоне. 27 апреля россияне задерживали людей, которые проявляли некую проукраинскую позицию, какой-то активизм.
9 мая. Мы недавно публиковали историю нашего активиста Дениса, когда его задержали.
Было очень много случаев, когда к тебе будут приходить домой, потому что тебя соседи, например, сдали. Могли проверять телефоны, квартиры. Это, конечно, постоянно было.
— А что искали?
— Любые упоминания Желтой ленты, какие-то материалы, плакаты, а где вы их печатаете?
У нас очень много плакатов было нарисовано от руки. Люди так выходили из этой ситуации: нет возможности напечатать или опасно, рисуй от руки. Краску искали.
Очень много было контрдиверсионных мер от россиян. Но мы видели: чем больше таких мер, преследований, тем больше украинцы приобщались к этому движению. Были осторожнее с этими, но количество [акций] не уменьшилось существенно.
Под конец в Херсоне совсем перестали бороться, потому что россияне больше были заняты пьянством и бегством из города.
— Вы сказали, что даже соседи могли указать пальцем человека с проукраинской позицией. Много ли таких случаев, когда сдавали своих же херсонцев?
— Таких случаев много. Сдавали адреса, где проживали близкие и родственники участников АТО и ООС, бывших военных. Россиянам это в первые дни было очень нужно.
Таких очень много случаев было.
Также были педагоги-коллаборанты, то есть те люди, которые никогда не были связаны с наукой, образованием, получали какие-то должности в университетах, школах, на кафедре с научным званием доцента, но без научных трудов.
Местные девушки, лет 20−25, приносили алкоголь и наркотики россиянам.
Если ты травил их в институте, то на тебя выходил взвод кафиров. Такие случаи единичны, но они действительно есть.
— Вы контактировали с правоохранителями, потому что это тоже отдельная работа — зафиксировать все, не теряя времени?
— Да. Мы призывали и всех активистов. и украинцев приобщаться к сбору такой информации. Мы создали чат-бот, где может каждый украинец в оккупации получить какие-то задания или передать информацию о коллаборанте, палаче, о враге. Мы группируем эту информацию, стараемся верифицировать, по возможности, и передаем в Офис генерального прокурора.
— Как вы могли бы описать, что происходило в городе за несколько дней до того, как ВСУ зашли в Херсон? Были сообщения о взорванных котельных, вышках.
— Мы до последнего видели подготовку к уличным боям. Русские ставили свои бетонные доты, блокировали дороги противотанковыми ежами, колючей проволокой. Каждый местный полагал, что будут боевые действия в городе.
Но в последние дни мы видели, что ночью многие подразделения, техники переезжают через мосты, баржи на левый берег. Было много слухов, что остались только новомобилизованные русские военные.
— Дезорганизованность наблюдалась?
— Совершенно. У них было много между собой friendly fire. Путали подразделения, перестреливали друг друга. ВСУ еще не зашли, а у них уже перестрелки между собой были.
— На деоккупированных территориях рассказывают, что где-то появлялась российская военная полиция, где-то это были мобилизованные, где-то регулярная армия, где-то представители так называемых «ЛНР» и «ДНР». Кто был в Херсоне?
— Солянка всего. Точно могу сказать, что [были] эти российские ВДВшники. Почему-то они были в окопах возле Херсона, а не в аэропортах, на стратегических объектах. Возможно, людей не хватало.
К концу завозили тысячи новомобилизованных, по ним было видно, потому что они не были приспособлены к жизни. У них была задача № 1 — напиться где-нибудь.
Кадыровцев, чеченцев просто тьма была.
— И поведение, насколько я понимаю, у них было довольно разное.
— Есть очень много фотографий, даже у нас, где они спят у помойки, собственную форму сбрасывали. В машинах засыпали открытых. Ужас просто.
— Что сейчас в городе: свет, отопление, связь?
— Не во всех районах есть свет, не во всех он систематически. Вода не во всех районах есть, а о горячей даже не буду говорить. Связь есть в некоторых микрорайонах, а в некоторых нет, потому что там вышки сломали или взорвали.
Интернет. Ходят слухи среди местных, что в некоторых парках уже Старлинки установили. С этим гораздо легче.
Читаем в новостях, обещающих подать стабильный ток в освобожденные поселки, а в Херсон немного позже.
Но все местные видят, как сами Украине тяжело сейчас с током где-то плановые, где-то внеплановые отключения. Поэтому херсонцы просто ждали вооруженных сил, а со светом разберемся позже.
Теги: Партизаны Херсон Херсонская область ВДВ РФ Кадыровцы Украинские партизаны Радио НВ Война России против Украины мобилизация в России
Читать далее