Ташева считает, что Керченский мост долго не устоит (Фото:Тамила Ташева/Facebook)«Керченский мост долго не устоит». На оккупированном полуострове поняли, что конец режима Путина не за горами — интервью с Тамилой Ташевой
После взрывов на аэродроме в Саках и на Керченском мосту крымчане поняли, что в скором времени наступит конец режима диктатора Владимира Путина, уверена представитель президента Украины в Крыму Тамила Ташева.
В интервью радио НВ она рассказала, что происходит на территории оккупированного Россией полуострова.
— Уже есть сообщения от украинского Генштаба, что оккупанты в Крыму готовятся эвакуировать свои семьи и семьи представителей руководства силовых структур. Есть ли сведения, что у них там с лицами? Они понимают, что украинское наступление на юге не остановится на админгранице с оккупированным Крымом? Или это так подействовали взрывы на Крымском мосту?
— В первую очередь, подействовали события, которые происходили на аэродроме в Саках, которые имели место 9 августа текущего года. Тогда большая часть людей начала выезжать с территории Крыма, в частности, представители так называемых оккупационных администраций или военных, прокуроров, судей и так далее. Конечно, и россияне тоже уезжали. Не скажу, что полностью уехали, потому что их очень много на территории Крыма. По разным экспертным оценкам, от 500 до 800 тысяч человек.
Но после Керченского моста, конечно, часть людей начала выезжать. Что у них с лицами, мы не знаем. Но думаю, что не очень они улыбающиеся, не очень рады этому всему.
— Как они сейчас объясняют произошедшее своему населению?
— Они, конечно, продолжают отрабатывать эти деньги, должности, которые им дали, в том числе некоторые люди из числа крымских татар — коллаборанты, которые не большой, конечно, поддержкой пользуются у крымских татар, но все же. Поэтому пытаются объяснить все равно диверсиями со стороны Украины события, происходившие на Керченском мосту. Если они сначала осторожно комментировали, сейчас мы видим, что обвинения идут только в сторону украинского государства, что Украина сделала события эти все на Керченском мосту.
Что я хочу сказать? На самом деле, мы, как государство, не признали этих действий. Важно, что Керченский мост доставлял технику, военных, оружие; был и остается нелегальным строительством с 2016 года. И Украина имела абсолютно легитимное право совершить какие-то действия в отношении этого Керченского моста.
Кто бы ни сделал это (или неудачно курил, какой-то заряд сдетонировал и так далее), Украине в принципе это абсолютно нужно, потому что цепочки снабжения замедляются.
Британская и ряд других ведущих разведок в мире говорили: если хоть чуть-чуть замедляется поставка оружия, военного резерва через Керченский мост с территории РФ, то это однозначно будет влиять на ход событий на южном направлении и на контрнаступление украинских Вооруженных сил на юге нашего государства. Поэтому это с любых сторон для нас выгодно.
— Оккупанты сказали, что очень быстро отремонтируют мост, особенно железнодорожную часть этого Керченского моста. Уже в первый же вечер пустили какой-нибудь пробный поезд по тем рельсам. Насколько у них это удалось отремонтировать? По крайней мере один путь был серьезно поврежден.
— Мы не можем сказать точно. Видела такую же информацию, какую видели большинство из нас.
Важно отметить, что мы всегда говорили. Мост, во-первых, там не должен стоять не только учитывая международное право, законность этого строительства, но и потому, что он долго там просто не выстоит. Почвы настолько не устойчивы под этим мостом, что при первой же возможности, когда, например, заледенееет Керченский пролив, лед начнет ходить, этот мост может просто погнуться и быть снесен даже естественными факторами.
Если посмотреть на сам мост, он как будто из бумаги сделан. И уже много шуток было, что пешеходный мост стеклянный, который у нас есть в Киеве, устоял, не сломался, не получил повреждений от детонации; а на Керченском мосту, куда вложили огромные средства, которые должны перевозить тонны и тонны пассажиров, другой какой-то техники, повредился, и очень быстро.
Следует понимать, что они украли огромные средства на строительстве этого Керченского моста. И я боюсь, что он долго не устоит. Потому они, конечно, будут ремонтировать, но это просто опасно для жизни пассажиров, которые будут перемещаться по этому Керченскому мосту. Сколько он будет стоять после таких достаточно серьезных повреждений, никто же не знает…
— Есть сообщения, что на территории РФ проводят тайный социологический опрос с целью изучить общественное мнение по поводу возможной потери контроля россиянами над временно оккупированным Крымом. Там вопрос: готовы ли россияне воевать с Украиной в случае потери контроля над Крымом? Что вы знаете об этом? И действительно ли уже оккупанты понимают, что Крым они навечно точно не удержат?
— Думаю, что они с самого начала понимали, что они Крым не удержат. Именно поэтому происходит в Крыму то, что происходит. Это хаотическая застройка, это истребление заповедной зоны, это отношение к экосистеме, когда выкачивали, например, все эти артезианские воды, опустошение земель происходило на севере Крыма, но не только. То, как они пользовались и пользуются Крымом, означает: они думают, что они ненадолго. Иначе они бы по крайней мере как-то, но следили бы за Крымом, переживали бы за его судьбу.
Думаю, что и политические так называемые элиты, понимают, что конец Путина и его режима не за горами. Они тоже это прекрасно понимают.
Неоднократно уже наши западные партнеры, их разведки сообщали о том, что в России постепенно уменьшается запас оружия, и в частности люди, у которых нет, мягко говоря, настроения воевать за Россию, то есть моральный дух не силен.
Они понимают, что Украина в любом случае будет бороться за свои территории разными путями. И президент Украины неоднократно говорил, что Украина будет сама выбирать путь возвращения территории — с использованием ли военного элемента, или только политико-дипломатическим [путем], но бороться за все территории будет.
Поэтому они понимают, что там ненадолго, что им все равно придется с территории Крыма уходить.
— Если судьи, прокуроры или какие-то силовики вывозят свои семьи с оккупированного полуострова, информация об этом все равно просачивается. Как это изменило жизнь наших сограждан в оккупации? Не приведет ли это к новому витку преследования, арестов, какого-либо другого террора по существу гражданского населения?
— Преследование продолжается в течение всех лет оккупации, и после полномасштабного вторжения. Не думаю, что какие-нибудь кардинальные изменения будут. Они продолжают репрессировать. И после 24 февраля этих репрессий, преследований, в частности, антивоенных активистов стало гораздо больше. Я бы сказала, что в разы больше.
Понимаете, там тотальная пропаганда: вообще нет свободных медиа на территории Крыма. И большинство общественных журналистов, работавших там, сейчас по тюрьмам сидят.
[Множество] населения, которое смотрит крымское телевидение, так называемый телеканал Миллет или так называемые федеральные каналы, они же во все это верят. Если посмотреть на эти ракетные удары по всей территории нашего государства, которые были в понедельник, вспомните, что здание Центральной Рады называют Верховной Радой. И мы же понимаем, что часть людей в России, а то и большая часть людей не будет проверять фактов, факт-чекинг не будет проводить, будь то Верховная Рада или это какое-то другое здание.
— Дом учителя выдали за Верховную Раду. Наверное, они работают по картам 1918 года, такие у нас были шутки.
— Но, конечно, что люди начинают лучше понимать ситуацию в Крыму, больше сомнений иметь. Эти сомнения начались после полномасштабного вторжения, когда массово начали приходить тела на территорию Крыма, в частности, крымчан.
Или когда началась так называемая частичная мобилизация, которая является не частичной, конечно, а тотальной мобилизацией. Из Крыма множество людей пытались мобилизовать, часть уже мобилизовали, отправили на войну на территорию Херсонщины. Очень многие недовольны.
Мы имеем информацию, что в частности в оккупационные администрации по всему Крыму, в том числе в городе Севастополе, посылаются письма военным комиссарам с жалобами, что их сына, мужа, брата призвали незаконно. Это волна недовольства.
После взрывов на Сакском аэродроме люди начали спрашивать напрямую: «Как вы нас будете защищать, а где бомбоубежища, а почему ПВО не работает над Крымом? Вы ведь нам обещали, что в Крыму войны нет». То есть все эти зерна сомнения сеются активно на территории полуострова.
— В оккупированном Севастополе уже начали появляться таблички с указателями, где находятся укрытия. Этого не было еще несколько месяцев назад. Это значит, что оккупационные власти готовят местное население, что скоро придут Вооруженные силы и нужно будет скрываться от обстрелов?
— На самом деле, ни к чему они сильно не готовят. Но бомбоубежища фактически по запросу людей начали открывать после событий на аэродроме в Саках.
Они ведь то, что происходило в Саках, в принципе не признали. Признав [удары ВСУ], они признают свою неспособность защитить местное население. Потому что нарратив о «а у нас зато нет войны, а Донбасс бомбят» распространялся на протяжении всех этих лет оккупации Крыма. Постоянно. И местное население говорило всегда «зато у нас нет войны, все в порядке, ничего страшного».
Вся ситуация после полномасштабного вторжения влияет на настроения. То, что люди видят сильные ВСУ, сильную украинскую власть, это тоже влияет. Очень активно пытаются какие-то контрнарративы [применять в противовес] украинским нарративам президента, или пытаются дискредитировать слова президента на территории полуострова, оккупационные гауляйтеры пытаются как-то очернить. Они понимают, что ситуацию им все сложнее удерживать.
На территории Крыма постоянно происходят разные формы протеста против войны, чего мы не видели в течение лет оккупации, до 24 февраля текущего года, до полномасштабного вторжения. И это абсолютно проукраинский протест. Он не сугубо правозащитный.
В годы оккупации, [протесты] были в основном связаны с вопросом прав человека. Кого-то преследовали, в его поддержку выходил кто-то, затем этих людей, которые вышли в поддержку, тоже задерживали; запрет Меджлиса, преследование членов Меджлиса — это была правозащитная история. Туда приезжали активисты или правозащитники из материковой части Украины, что-то фиксировали, об этом рассказывали, это подхватывала часть территории в Крыму, но это не был чисто проукраинский ощутимый нарратив. То есть все понимали, что априори оно проукраинское, но об этом никто не говорил.
А сейчас, когда выливают желто-голубую краску, когда на крымскотатарских свадьбах ставят украинские песни, за это людей начинают преследовать. За желто-голубой маникюр — административный штраф женщине, сделавшей его. Распространение листовок с правдой о войне — административный арест.
И вся эта информация есть в крымских «судебных реестрах», мы стараемся следить за этим. И таких людей действительно много. Мы только идентифицировали через так называемые судебные реестры 150 человек. А мы представляем, скольких людей просто могли прессовать, не подвергнув суду. То есть это только вершина айсберга.
Теги: Россия Владимир Путин Крым Крымские татары Украина-Россия Интервью НВ Керченский мост Деоккупация Крыма Радио НВ Крымский мост Война России против Украины деоккупация
Читать далее