Белорусский и российский диктаторы Александр Лукашенко и Владимир Путин (Фото:Sputnik/Gavriil Grigorov/Pool via REUTERS)«Создает ощущение внешнего врага». Франак Вячорка — об изменении риторики и действий Лукашенко после встречи с Путиным в Сочи. Интервью
Диктатор Александр Лукашенко 4 октября впервые признал, что Беларусь участвует в войне против Украины.
Почему изменилась риторика узурпатора и как на это повлияла встреча с российским диктатором Владимиром Путиным в Сочи, в интервью Радио НВ рассказал советник белорусской оппозиционерки Светланы Тихановской Франак Вячорка.
— Лукашенко впервые признал, что Беларусь участвует в войне, но только посредством лечения раненых российских военных. Что это означает? Это признание?
— На самом деле это ничего не меняет, однако это дополнительный аргумент для трибунала против Путина, где на скамье подсудимых тоже должен оказаться Лукашенко.
Полагаю, это результат переговоров в Сочи. Лукашенко неделю назад там был. Потом уехал в Абхазию, признал де-факто Абхазию. Затем вернулся в Минск и сейчас начал делать очередные лоялистские заявления в поддержку Москвы.
В том, что он участвовал в войне против Украины, никто не сомневался. А сейчас уже есть видеосвидетельство, и это нам поможет доказать его вину.
Это тоже хороший сигнал для тех белорусов, которые считали, что Лукашенко [выступает] за мир. Сейчас этой риторики уже нет, и в нее уже никто не поверит.
— Он начинает обвинять Польшу, Литву, Латвию. Говорит, что необходимо не допустить нанесения удара по Беларуси. Я не видел ни одного заявления со стороны этих трех стран, что хотя бы одна из них предпримет попытки или намерена наносить удары по Беларуси. Как такое объяснить?
— Создает ощущение внешнего врага, якобы уже коварно подошедшего к границе, которую вот-вот начнет сейчас атаковать, и народу необходимо объединиться вокруг своего лидера-фюрера — «только он может защитить народ». Мы это уже слышали, проходили, есть исторические параллели.
Это некий пропагандистский прием, в который люди не верят. Но это аргумент, используемый Лукашенко в беседах с Путиным. Мол, я защищаю твои западные границы от Литвы, Польши, Латвии, потому я не могу воевать в Украине. Понимая, что белорусская армия, когда поступит приказ воевать против Украины, просто развернется и это приведет скорее к падению Лукашенко, чем к победе Путина.
— Насколько велика вероятность участия Беларуси? Сообщалось о базировании едва ли не 100 тысяч российского контингента. Территория Беларуси используется для того, чтобы совершать обстрелы по территории Украины. Насколько сильным является участие Лукашенко и территории Беларуси в российской войне против Украины?
— Лукашенко сам верил в блицкриг за три дня, его убедили генералы и Путин, что он проедет по Киеву, по Крещатику на коне и будет праздновать победу, разделять Украину. Это его мечта. Тогда бы он вошел в историю как помощник Ивана Грозного-завоевателя, покорившего великую державу.
Этого не получилось. Конечно, риторика изменилась. Сейчас он снова заговорил, что мы хотим мира и нужно садиться за стол переговоров. Он частично предоставляет инфраструктуру белорусской армии. Не все белорусские военные допущены к этому, им просто не доверяют ни российские вояки, ни лукашенковские генералы.
Россияне использовали в начале войны белорусскую медицинскую инфраструктуру: как минимум в четырех больницах проходили лечение российские военные, но им там тоже не очень рады. Есть много историй, что белорусские врачи отказывались принимать передачи, их просто не доносили к российским военным. Были случаи саботажа на всех уровнях.
И сейчас под российские подразделения выделены отдельные территории на юге Беларуси, вблизи границы с Украиной, где дислоцируются российские военные дивизионы, и «искандеры», и комплексы противовоздушной обороны. Туда не пускают простых белорусов. Они очень боятся проекта Белорусский Гаюн, который мониторит и собирает информацию. В него вовлечены около 30 тысяч белорусских волонтеров, присылающих всю информацию о перемещении войск. Потому все зоны, где находятся российские военные, отдали россиянам под неограниченное, неконтролируемое использование. Стало быть, мы имеем полное право говорить о том, что отчасти Беларусь находится под оккупацией.
— Много общего в истории белорусов и поляков, белорусов и литовцев. По крайней мере, на жителей западной части Беларуси эта риторика Лукашенко сработает?
— Исторически между Беларусью, Польшей и Литвой никогда не было границ. Сейчас из-за Лукашенко там появилась стена, построенная этими странами, дабы оградить от лукашенковских мигрантов. Это ужасно, это исторически неправильно и будет уничтожено со временем.
Люди, которые там жили, всегда вели торговлю, между собой общались. Сейчас их просто разделяет эдакая новая берлинская стена, железный занавес XXI века. Они не понимают, почему из-за действий Лукашенко должны страдать. Там есть суперотрицательный большой рейтинг у Лукашенко, и сложно найти кого-то, кто поддерживал бы лукашенковский режим и его действия. В конце концов, это приведет к социальному взрыву.
Сам Лукашенко чувствует себя неуверенно, и мы видим это. Он проводит заседания силовиков почти ежедневно. Они выглядят как сессии психотерапии, где Лукашенко сам себя убеждает в лояльности этих силовиков. Они будто слушают его, что-то там записывают, а ему кажется, что не предадут, надеется, что не предадут.
— На днях видел еще одно заседание Лукашенко, напомнившее глубокий совок. Когда он призывал или даже приказывал вывозить школьников, студентов, рабочих на сбор картошки, яблок и [в общем] урожая. Этот совок воспринимается белорусским народом? Наверняка от такого идиотизма мы уже должны были отойти.
— Лукашенко живет в эпоху пионеров, комсомола, субботников. Это его детские травмы, и он сейчас пытается их перенести на современных белорусов. Молодое поколение не понимает, не чувствует [этого]. Лукашенко для них — фрик, чужой. Они никогда не будут работать на него.
У Лукашенко нет будущего, потому что он живет в прошлом. И то, что сейчас людей выгоняют на картошку, а там постоянно происходят какие-то травмы — это просто вызывает недовольство даже среди тех, кто его раньше поддерживал.
— То есть они начинают сомневаться, а вообще нужен ли им Лукашенко?
— А они уже не сомневаются. Они знают, что Лукашенко им не нужен, он для них пережиток ушедшей эпохи. Да, есть страх, потому что сажают в тюрьму за все. Скажешь два слова, что не любишь Лукашенко, приходят к твоим родителям или к тебе — 15 суток, а может, 15 лет заключения, потому боятся, молчат.
Мы вернулись за последние два года в сталинское время, 1937 год. Я порой думаю: а как люди во время нацистской оккупации, сталинских репрессий, почему все молчали? Но сейчас я понимаю, почему все молчали. Потому что когда есть тотальный страх, тотальный террор, это сковывает все живое, даже мысли. И самоцензура появляется, и страх сказать что-нибудь неправильно.
И сейчас в таком ощущении, в такой атмосфере живут белорусы. Но не все. Есть те, кто даже в этой атмосфере способен протестовать, организовать саботаж, диверсии на железной дороге. А некоторые даже уехать и воевать за Украину с оружием в руках.
Теги: Владимир Путин Польша Граница Литва Беларусь Александр Лукашенко Латвия Украина-Беларусь Сочи Радио НВ Россия-Беларусь Война России против Украины
Читать далее