Один из снимков, которые Павел Филатьев предоставил британскому изданию The Guardian в подтверждение своих рассказов о службе в армии РФ (Фото:The Guardian)«Где все дерьмо из пропаганды?!» Российский десантник бежал во Францию, шокированный увиденным в Украине: что он рассказывает об армии РФ
Российский десантник Павел Филатьев, который в начале полномасштабного вторжения два месяца воевал на юге Украине, а недавно бежал во Францию, стал неожиданным источником откровений о том, что на самом деле представляет собой армия РФ. В своей онлайн-книге и интервью он описал ее моральный и технический упадок, «ужасную коррупцию и бардак», дефицит обеспечения и мотивации.
Павлу Филатьеву 34 года, родом он из Волгоградской области РФ. Служил в Чечне, затем ушел из российской армии, но год назад (летом 2021-го) решил вновь подписать контракт ради заработка. Так он оказался в оккупированном Крыму в составе 56-го десантно-штурмового полка Воздушно-десантных войск РФ. В этом же полку когда-то служил его отец.
«Вдвшник» и его сослуживцы оказались на подконтрольной Украине территории уже 24 февраля 2022 года, затем его подразделение отправили на взятие Херсона. На юге Украины Филатьев провел два месяца, прежде чем в середине апреля был эвакуирован обратно в Крым с глазной инфекцией. Возвращаться на войну в Украину российский десантник отказался, добиться средств на лечение, как и полного объема выплат за службу, ему не удалось. Командование обвинило его в уклонении от службы и передало документы в прокуратуру «на возбуждение уголовного дела». В середине августа военный решил уехать из России и бежал во Францию через Тунис. Теперь он просит политического убежища во Франции.
В начале августа, еще находясь в РФ, Филатьев опубликовал в российской соцсети ВКонтакте 140 страниц своих впечатлений от участия в войне с Украиной, осудив нападение России и критикуя действия армии РФ. Эти воспоминания он называет «книгой», ее название ZOV — комбинация латинских букв, которыми помечали российскую технику в начале вторжения. На «мемуары» Филатьева обратили внимание российские оппозиционные СМИ, а затем и мировая пресса. За последний месяц выдержки из рассказа Филатьева публиковали издания от Важных историй до New York Times, а интервью с ним — от Медиазоны до The Guardian и агентства AFP. При этом многие СМИ отмечают, что не могут перепроверить правдивость утверждений и биографии Филатьева, хотя в подтверждение своих слов он предоставляет им фото с военной службы.
Я понимал, что если вдруг из одного из домов мне покажется опасность, то буду стрелять не думая
При этом россиянин не осуждает аннексию Крыма, описывая его как «важное стратегическое направление»; вспоминает, как перед вторжением осознавал что «что-то назревает», но «отказаться будет постыдно, равносильно тому, что струсил». А когда 24 февраля ему точно стало понятно, что началась настоящая война, «ехал с патроном в автомате и готов был выстрелить в любого, представляющего опасность». Филатьев также рассказывает, как лично задерживал гражданских украинцев во время штурма Херсона, передав их затем российским ФСИН и ОМОНу, и описывает, что уже в первых поселках за пределами Крыма ощутил опасность, исходящую от домов украинцев, «одновременно с чувством уважения к их патриотизму». «Я понимал, что если вдруг из одного из домов […] мне покажется опасность, то буду стрелять не думая», — признает он. Он утверждает, что его сослуживцы не творили бесчинств, подобным преступлениям в Буче, однако признает доказательства зверств армии РФ в Киевской области. «Я считаю, что российское правительство опозорило свой народ и армию РФ, отказавшись внести ясность в эти вопросы и проигнорировав все эти обвинения», — заявил военный в интервью французскому радио RFI.
Свидетельства Филатьева уже обрели заметный резонанс. Владимир Осечкин, глава правозащитной сети Gulagu.net, который помог Филатьеву покинуть Россию и записал одну из первых бесед с ним, считает, что свидетельства десантника «открывают ящик Пандоры».
Теперь беглый «вдвшник» добивается публикации и перевода своей книги на Западе, обещая направить вырученные деньги «на помощь украинским мирным жителям, которые пострадали от этой войны». Он также поясняет западным СМИ, что не бросил оружие, находясь в Украине, потому что не хотел «стать трусом и бросить своих товарищей». «Я не генерал, я не министр обороны, я не Путин — я не знаю, как это остановить, — заявил Филатьев The Guardian. — Я просто в ужасе от того, что произойдет дальше».
НВ приводит некоторые из фактов о российской армии, рассказанные Филатьевым в его «книге» ZOV и в упомянутых интервью. Его наблюдения мы приводим цитатами от первого лица.
«Госпитали уже в феврале были забиты больными»: как «обеспечивали» и готовили российскую армию перед началом вторжения
«В середине октября начинают выдавать демисезонную и зимнюю форму, но только поношенную и размеров нет. […] Прибываем на площадку для [учебных] прыжков [с парашютом], ночью был минус, ехали в открытых КамАЗах, все приехали одубевшими от холода… […] Многие военнослужащие были без теплой одежды: кто-то не получил, кто-то отказался получать поношенную либо форму не по размеру. […] На следующий день просыпаюсь, у меня жар, двустороннее воспаление легких. […] В течение недели в инфекционное отделение поступило около тридцати военнослужащих моей части с диагнозами ОРВИ, бронхит, ангина. Все присутствовали на прыжках».
«Наша рота жила вся в одной палатке, человек 40. В палатке нары, печка-буржуйка. Даже в Чечне быт был организован лучше. Питание в столовой еще хуже, чем в гарнизоне… […] Мыться там было негде. […] Те, кто приехали позже остальных, как я, не имели ни спальника, ни маскировочного костюма, ни брони, ни каски. […] Кому-то было нечем топить в феврале печки, негде было мыться, из-за чего люди ходили на море зимой. В итоге госпитали уже в феврале были забиты больными, и даже пришёл приказ на запрет ложиться в госпиталь. Как только я увидел своего командира […] задаю ему вопрос: „Где мой спальник и комплект Ратник?“ На что тот ответил, что его нет, и где спать, и где брать амуницию — это моя проблема».
«Следующие несколько дней мы ходили на стрельбище. […] До этого четыре месяца у меня вообще не было закрепленного оружия! […] Оказалось, что мой автомат со сломанным ремнем и просто ржавый, на первых же ночных стрельбах произошло затыкание [патрона] после нескольких выстрелов».
«Четкое предчувствие пиздеца»: как началось 24 февраля для оккупантов
Вечером 23 февраля подразделение Филатьева погрузили в КАМАЗы, не уточнив задач, но объявив, что «с завтрашнего дня зарплата в сутки составит 69$» — «четкий знак, что будет что-то серьезное», пишет десантник. Слухи о том, что их ждет, варьировались: от штурма Херсона и идеи «взять Киев за три дня» до мыслей о том, что «будем где-то стоять и делать грозный вид».
«Я проснулся часа в два ночи [в кузове КамАЗа], колонна выстроилась где-то в глуши, все заглушили двигатели, фары выключены. […] Слышу грохот, гул, вижу, что небо стало светлым от залпов: справа и слева от нашей колонны работала реактивная артиллерия. Было непонятно, что происходит, кто и откуда стреляет и по кому. […] Пошел тихий ропот: „Началось“. […] Я почувствовал тревожное осознание того, что сценария „КрымНаш“ не будет, появилось четкое предчувствие пиздеца».
«Я не мог понять до конца, что происходит, мы ведем огонь по наступающим украинцам? Может по НАТО? Или мы нападаем? По кому ведется этот адский обстрел? Откуда появилась реактивная артиллерия? Референдум в „ЛДНР“? Захват Херсона? На нас напала Украина? Ей помогает НАТО?»
«Все это время я ехал с патроном в автомате и готов был выстрелить в любого, представляющего опасность. Куда, зачем и почему мы едем, не было ясно. Было точно понятно, что началась настоящая война. […] [Позже] узнаю, что [у нас] приказ ехать на Херсон, захватить мост через Днепр. Стало понятно, что мы напали на Украину».
«Начинать „спецоперацию“ с обстрелов территории Украины артиллерией, авиацией и ракетами… На какой прием от гражданского населения мы рассчитывали, если люди 24 февраля проснулись от взрывов артиллерии, авиации и ракет? Кто ожидал, что после такого начала народ не сплотится против захватчиков?»
«Где все дерьмо из пропаганды по ТВ?!»: боевой бардак в армии РФ
Филатьев неоднократно описывает, как во время боев в Украине российские военные и даже их командиры не имели представления о том, где и что делают другие их подразделения, какие задачи выполняют они сами.
- «Мне было обидно от осознания того, что я вот так бесславно умру под ударами РСЗО и контратакой ВСУ. […] Для нас это будет просто мясорубка, мы истощены, мы не на своей земле, не знаем местность, связи нет, поддержки авиации и артиллерии нет, те, кто прорвались вперед, уже уничтожены. […] Где основные силы? Где „арматы“, „сарматы“, „белые лебеди“ и все остальное дерьмо из пропаганды по ТВ?!»
- «Низко над нами пролетел истребитель, чей он — наш или нет — никто не понял, у командования связи нет. […] Командир говорил, что связи нет, хрен пойми, что происходит, но главное — не ссать, сейчас мы поедем дальше. Он говорил это с напускной храбростью, но в глазах я видел, что он тоже в ах*е».
Филатьев также критикует то, как использовали «элиту» армии РФ — подразделения ВДВ — в боях на юге Украины:
- «Вся подготовка наша была лишь на бумаге, техника наша безнадежно устарела. […] Мы десантно-штурмовой батальон, отправлены на войну в УАЗиках! Огромное количество техники просто не смогло доехать до войны, а это всего лишь 200 километров. У нас даже тактика до сих пор такая же, как у дедов!»
- «В ВДВ нет серьёзной техники и вооружения, мы не основная армия, наша общая численность на всю страну максимум 40 тысяч, из них часть срочников и они находятся в гарнизоне. Где армия?»
«Нам и противник не нужен»: мародерство и озверение российской армии
«Чувство мерзкое от всего вокруг, мы как твари просто пытаемся выжить. Нам и противник не нужен, командование нас поставило в такие условия, что бомжи живут лучше»
«В офисах [в захваченном оккупантами Херсоне] была столовая с кухней и холодильниками. Мы, как дикари, съели все, что там было: хлопья, овсянка, варенье, мёд, кофе…»
«Было абсолютно плевать на все, мы были уже доведены до предела, большинство прожили в полях месяц без любого намека на комфорт, душ и нормальную еду. Людей, не дав им после этого отдохнуть, отправили на войну. Каждый хаотично искал себе место для сна, шла ругань за очередь в душ».
«Мы прибыли в Херсонский морской порт. […] Все выглядели истощенными и одичавшими, все начали обыскивать здания в поисках еды, воды, душа и места для ночлега, кто-то стал таскать компьютеры и все ценное, что смог найти. Я не был исключением: нашел шапку в разбитой фуре на территории, забрал ее. Балаклава была слишком холодной».
«Никто так и не привез нам новую форму, обувь, амуницию и теплую одежду. Пара коробок гуманитарной помощи содержали в себе дешевые носки, майки, трусы и мыло».
«Мы просто держали позиции в окопах на передовой. […] Все обросли бородами и грязью, форма и берцы стали выходить из строя. Высокое командование мы не видели. Жрать было нечего, кроме сухпаев: одна коробка на два дня».
«Своих не бросаем»: ожидания vs реальность
«Это был парень, которому [свои же российские сослуживцы] сломали ногу поворотом пушки на БМД. Он лежал и очень тихо стонал, постоянно говорил, что ему холодно. Потом мне сказали, что этот парень умер. Вместо того чтобы, как в „американских фильмах“, эвакуировать его в госпиталь к прекрасным и заботливым медсестрам, мы везли его все дальше в тыл противника на ящиках с минами в Урале, в котором не было тормозов».
«Мне было обидно, что верхушке на нас насрать. Они всячески демонстрируют, что мы для них нелюди, мы просто как скот. Мне было обидно, что перед войной, которую [они] начали, сделали все, чтобы развалить нашу армию».
«Половина моих ребят переодевались и ходили в украинской форме, потому что она более качественная и удобная, либо своя была изношена. А наша великая страна не способна одеть, оснастить и накормить собственную армию».
«Достаточно просто сравнить аптечку российского солдата и американского, теперь часто встречающуюся у ВСУ. Лучшей параллелью будет сравнение «жигулей» и «мерседеса».
«Плюнув на все, [после эвакуации в госпиталь] я решил пройти военно-врачебную комиссию и уйти по здоровью. […] Командование заявило, что я уклоняюсь от службы, и передало документы в прокуратуру на возбуждение уголовного дела. Многих, беря на такой понт, пытаются отправить обратно. […] Их цель — ради новой звезды закинуть как можно больше людей назад, пусть без подготовки и оснащения».
Зачем тогда воевать в Украине?
«Мы все стали заложниками многих факторов, таких как месть, патриотизм, деньги, долг, карьера, страх перед государством. Я считаю, что мы заигрались. Мы не „ДНР“ и „ЛНР“ присоединили, мы начали страшную войну. Войну, в которой уничтожаются города и которая приводит к гибели детей, женщин и стариков».
Три главные причины неудач российской армии, по мнению Филатьева:
- «Мы не имели морального права нападать на другую страну, тем более на самый близкий нам народ»
- «Как мы выглядели 24 февраля? Кто ожидал что после такого начала [украинский] народ не сплотится против захватчиков? Или посеять настоящую ненависть между нами и был план?»
- «Ужасная коррупция и бардак в нашей армии, ее моральное и техническое устаревание. Двадцать лет поступали в военные институты за взятки и по блату Чтобы не иметь проблем, надо молча делать то, что сказали, даже если сказали полную глупость. Офицеров до сих пор учат, как управлять армией по призыву, а не профессиональной армией контрактников. Отбор в армию далек от здравого смысла, устроиться тяжело, а уволиться еще сложнее. Заработная плата контрактника далека от достойной. Многое существует лишь на бумаге и отчетах».
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.