Уничтоженный российскими войсками Мариуполь (Фото:REUTERS/Alexander Ermochenko)«Сопротивление набирает обороты». Советник мэра Мариуполя о трудностях, с которыми столкнулись россияне в оккупированном городе — интервью
Советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко в эфире Радио НВ рассказал, что сопротивление российской оккупации усиливается, в том числе из-за неспособности вражеских сил обеспечить какой-либо порядок в городе.
— Прежде всего хочу спросить, извините за возможно банальный и одновременно широкий вопрос, что сейчас происходит в городе Мариуполе? Как горожане живут? Мы слышали историю о том, что город закрывали на выходные, сегодня должны открыть, что на протяжении этих дней происходило в городе?
— Понятно дело, почему были ужесточены меры безопасности, потому что фактически можно сказать, что в Мариуполе в субботу состоялась окончательная политическая аннексия, в Донецкой области Пушилиным подписаны какие-то бумаги вместе с Единой Россией. Фактически почти официально все политическое руководство Донецкой области переходит в Единую Россию, де-факто они двигаются в сторону аннексии все больше и больше. Именно поэтому были усилены меры. Это не очень повлияло на жизнь горожан, потому что назвать свободной жизнь в Мариуполе крайне сложно.
Были соответствующие проверки, случаи, когда людей не выпускали и не пускали в город, исключительно курсировали пригородные автобусы. А вообще ситуация в городе остается не очень хорошей: часть районов отрезана от водоснабжения, недоступна медицина. Мы наблюдаем за данными смертности, в том числе госпитализированных людей, они очень ужасающие. Например, в нашей больнице скорой помощи, это, пожалуй, самая маленькая больница в городе, там выживает один из трех госпитализированных. Это говорит и о качестве медицины, и о состоянии госпитализированных. Пожалуй, лучшее из того, что можно сказать о Мариуполе сегодня.
— Проблема в городе очень комплексная с водой, с едой, откуда довозят продукты, какая ситуация с водой? Что происходит с такими обыденными проблемами, как их решает оккупационная власть и вообще решает ли?
— Пытается решать, частично. Например, проблема с водой, пытаются возобновить снабжение по централизованному водоводу, частично это удается. Однако часть районов, например, Левобережный район отрезан, частично Кальмиусский район отрезан. Несколько тысяч человек остаются без доступа к воде и там пытаются решить с помощью развоза питьевой воды. Здесь очень интересная ситуация, потому что мы получили образцы воды, той питьевой, которую развозят по городу. Сегодня мы получили результаты исследования санэпидемстанции в Запорожье этой питьевой воды, и нам становится понятно, что эта вода, чтобы сразу не углубляться в составляющие, эту воду берут, как нам до того сообщали, прямо из мариупольских рек. То есть с реальной питьевой водой она не имеет ничего общего, ее употребление угрожает тем, что могут возникнуть инфекционные заболевания. Это то же самое, если киевляне начнут пить воду из Днепра, и это касается Мариуполя в полной мере, если добавить, что в эту реку уже попали и трупный яд, и всевозможные фекальные выбросы. Это ужасная ситуация на самом деле.
Что касается электричества, также частично подключают, понемногу продвигаются. Не очень успешно, потому что это так делается больше для вида, чем для решения проблемы. Поэтому проблем остается очень много, проблема с медициной не решена. Относительно еды можно получить в качестве гуманитарной помощи, глобальные очереди стоят по несколько часов, по несколько дней. Ты должен заранее записаться в очередь, потом прийти, в этой очереди выстоять, если тебе повезло, то получить гуманитарную помощь. А с другой стороны будто можно купить, приобрести в магазинах или на рынках, стихийно возникших по городу. Однако цена на продукты почти вдвое выше, чем нынешние цены, которые есть в Украине.
Проблемы с деньгами еще не упразднены и не решены. Вопрос нормальной полноценной пищи действительно остается проблемой. Все это вместе логически вызывает проблему здравоохранения, отсутствия скорой помощи, на сегодняшний день три кареты скорой помощи на весь город. Та же проблема с МЧС, очень большая проблема с разминированием. Фактически оккупанты занимаются разминированием пляжей там, где они отдыхают, разминируют Азовсталь и комбинат Ильича, откуда они собираются металлолом просто со временем вывезти. Разминируют частный сектор, многоэтажки, это очень большая проблема. Есть уже и трагические случаи, когда у нас семья взорвалась на пляже.
Сказать, что что-то решается, нет. Глобально создается такое впечатление, что основная цель — сделать вид, что что-то делается и подарить людям надежду. Вот с этим они справляются хорошо, такая суматоха постоянна в городе, куча микростроек, миниремонтов, которые в итоге не приводят к восстановлению ни города, ни инфраструктуры.
— Кажется, даже вы постились в своем Telegram, что они ремонтировали какие-то дома, как-нибудь их заделывали, лишь бы это было на вид, что они что-то делают.
— Да, в конце прошлой недели один из домов, в котором очень серьезное попадание, даже визуально понятно, что конструкция дома повреждена, он должен быть аварийным и люди должны быть выселены, потому что он может в любое время рухнуть. Они там производят остекление, заменили людям окна и говорят: теперь можете жить, потому что мы восстановили. И это на каждом шагу так происходит, за что они не берутся, вот такая картинка складывается.
— Сколько человек сейчас живет в Мариуполе, вам примерно известно, есть какие-то данные?
— По нашим подсчетам, в Мариуполе от 130 до 150 тысяч человек эта цифра изменяется из-за миграционных процессов. В конце августа — начале сентября ожидаем очередную волну эвакуации из города. Это связано с тем, что с началом учебного сезона люди будут вывозить из города детей. Сейчас очень странно понять эту логику, однако очень многие остаются в городе через море, якобы отдохнуть на море, а потом мы поедем. Это немного искалеченная логика на самом деле, но в принципе по результатам этой блокировки, по результату оккупации и всего, что наделали оккупанты, на сегодняшний день у нас все мариупольцы нуждаются в глубокой психологической помощи. Поэтому количество уменьшится, оккупанты, конечно, пытаются назвать другие цифры, придумать. Там тоже понятна причина, почему именно так происходит — вопросы коррупции, вопросы хищения денег, которые идут на восстановление и содержание Мариуполя, хищение гуманитарки. Цифры кафиров не имеют ничего общего с реальностью.
— А как государство сейчас может помочь жителям Мариуполя в самом городе? У нас есть какие-то механизмы помочь им уехать? У меня просто ответа на эти вопросы нет, я их вам переадресовываю.
— На самом деле никак. Если мы говорим об официальной помощи, то это почти невозможно, потому что оккупанты блокируют любое официальное движение, эвакуацию, организацию какого-то процесса, который бы позволил уехать. С другой стороны, на уровне местных властей мы пытаемся помочь, у нас работает бот в Telegram-канале, работает официальный контакт-центр, в который можно звонить даже с оккупированной территории или через своих близких, сообщить, что есть люди, имеющие проблемы с выездом. Проблемы могут быть прежде всего в том, что не могут найти перевозчиков или не имеют денег на переезд, потому что это часть заработка, к сожалению, будем смотреть в глаза как есть, для определенной категории людей. Мы помогаем решить эти проблемы каждому обратившемуся. Мы, конечно, не государство, это даже не бюджетная помощь, но мы находим пути, как решать эти вопросы.
— Какие частные средства, бизнесмены жертвуют или как вы их находите?
— В основном это частные средства людей, которые нам помогают. Это и бизнесмены, и просто простые граждане, и диаспора. Здесь куча людей, которые пытаются помочь, особенно если речь идет о эвакуации. Мы отчитываемся, организуем эти процессы, поэтому выехать из города можно. Здесь вопрос другой, чтобы было желание.
— А как возможно? Есть пути, которые можно выезжать сразу на контролируемую территорию, или все же нужно выезжать через Россию?
— Выехать через Россию и в страны Европы — есть такой путь, но сегодня работает и условный коридор Мариуполь-Бердянск-Василовка-Запорожье. Он работает, каждый день люди уезжают, мы их в Запорожье встречаем. К сожалению, он не очень широк, это зависит от пропускной способности в первую очередь самой Васильевки. Там оккупанты пропускают ограниченное количество людей в течение дня. Потому что через Васильевку едут не только мариупольцы, но и бердянцы, мелитопольцы, херсонцы, кстати. Большое количество людей оттуда едет и единственный условный пункт перехода — Васильевка, поэтому она немного тормозит нам весь процесс. Но люди едут, и этот путь непосредственно в Украину возможен. Отчасти это связано с тем, что маневрируют с военными ротациями, маневрами русских, они всегда так поступают: когда [маневр] начинается, они всегда позволяют эвакуацию, чтобы прикрыться нашими людьми. Ибо эвакуационное движение и движение военных колонн идет по одной и той же дороге. Но пока он есть, мы советуем всем им воспользоваться, потому что неизвестно, что будет завтра или послезавтра и когда он вообще закроется. Я просто напомню, что месяц назад около месяца невозможно было выехать на территорию, контролируемую Украиной, был единственный путь только через Россию. Потому пока такой коридор существует, нужно им пользоваться.
— Вы говорите, что остаются около 130 тысяч человек, почему они остаются в городе? Какова их мотивация?
— Разная, совершенно разная мотивация, куча историй. Конечно, есть небольшая прослойка людей, которые действительно радуются тому, что пришел русский мир, их 10%, не больше, от тех, кто остается в городе. Основное количество людей, которые остаются в городе — это пожилые люди, пенсионеры, которым сложно. Сложно решиться, сложно бросить свою жизнь, свои дома даже в том состоянии, в котором они есть, покинуть свой город. Этот шаг очень сложен, так болезненна тема для нас, все родные пытаются убедить этих людей покинуть город, — к сожалению, в большинстве своем безрезультатно. Часть людей выходит из психологического строя и уезжает, а часть людей почему-то решила для себя уехать, но позже, когда завершится сезон моря. Вот такая ситуация. На самом деле очень сложно объяснить, а еще труднее понять человеку, который находится на контролируемой территории, почему люди принимают такие решения. Потому что они не укладываются в нормальную гражданскую логику, цивилизованную. Надо понимать, что психологическое состояние людей после оккупации совсем другое, особенно такой оккупации, которая произошла в Мариуполе. Понемногу оно двигается, но очень медленно. Мы искренне надеемся, что докричимся до всех и большинство все же уедет из города накануне зимы, которая точно будет холодной.
— Я так понимаю, что отопительный сезон в Мариуполе не готовится?
— Фактически нет. То, что они нам готовят, нам известно, к отопительному сезону невозможно запустить газоснабжение, все котельные разбиты. Централизованно сделать это невозможно. Они оперируют своим «новоязом» и такое популярное у них понятие, «маневренное жилье». Мы понимаем, что часть людей они будут пытаться расселить по каким-то общежитиям, как-то электричеством их обогревать. А большую часть людей они будут размещать по детским садам и школам, уже уезжают из Санкт-Петербурга. " Тепловые пушки", это аналог пунктов обогрева, и у людей просто не будет выбора: либо мерзнуть в собственных квартирах, либо идти в это безобразие, которое будет устроено к зиме.
Ничего иного там не будет. Единственное, что действительно может быть с отоплением, вот микрорайон на тысячу квартир, 2,5−3 тысячи человек, который они строят сегодня, Министерство обороны [России] строит. Но опять-таки там будут расселены медики, коллаборантская власть и причастные к ней люди. То есть, для простых мариупольцев там нет места, люди будут оставлены в своих холодных квартирах неизвестно насколько. Это еще одна причина, почему стоит уезжать из города прямо сейчас.
— Хочу спросить о настроениях людей в Мариуполе, есть ли там какое-то партизанское движение? Я слышал в других включениях, на других телеканалах вы говорили о том, что даже старшее население возмущается и не боится возмущаться представителям этой оккупационной власти.
— Здесь нужно немного разделить. Одна история — это сопротивление. Сознательное проукраинское сопротивление есть, понемногу набирает обороты, мы уже видим и некоторые активные действия. Видим, что у нас маслобойня, как говорят в городе, наш известный завод Сателлит горит не первую неделю и горит не просто так. Мы видим уже первые листовки, расклеенные по городу. Все это проявления активного сопротивления, они набирают обороты. Другая ситуация — это то, что наши люди не боятся выражать свое недовольство в глаза власти оккупантов — да. Это не совсем сопротивление, это скорее привычка демократического общества, как ни странно, потому что в Мариуполе всегда так было. Две составляющие: если власть что-то обещает выполнить, или она должна выйти к людям и объяснить, почему не выполнила, выслушать людей, все недовольство и сказать, когда это будет сделано. Люди к этому привыкли, если им что-то обещают или делают без их ведома, например, снос домов, то же вообще касается каждого и это личное. Люди действительно не боятся выйти, собраться.
Например, на Волонтеровке, это [микрорайон] Кальмиусского района, собралось три тысячи человек. Туда приехали коллаборанты, пообщались, скрылись потом вместе с военными, недовольство осталось. Проблемы не решены, рано или поздно оно вспыхнет. Так же дома по улице Солнечной первыми должны были сносить почти без предупреждения, люди вышли, отстояли свои дома. В другом районе тоже люди вышли, отстояли свой дом от сноса, поэтому оккупанты снесли находящийся рядом, которого даже в схеме не было. А надо же было, пожалуй, отчитаться о разборе завалов и сносе домов. Это, пожалуй, наиболее угрожающая ситуация для оккупантов, и они понимают, что они не могут контролировать общественное мнение в этом направлении. И те коллаборанты, которые сейчас возглавляют города, прекрасно это знают, потому что в свое время, еще год назад они, пользуясь тем же, постоянно шатали ситуацию, устраивая здесь тарифные площади, если помните, была такая ОПЗЖшная игрушка.
А сейчас это набирает другие обороты, мы увидим проблемы с вакцинацией, они начинают вакцинацию Спутником. Опять же те же коллаборанты стояли во главе антивакцинаторского движения в Мариуполе, а теперь они кроме того, что должны сами обязательно вакцинироваться, должны уговорить своих бывших единомышленников, которых подстрекали не вакцинироваться, объяснять, почему теперь они имеют другое мнение. Это действительно интересная ситуация, мы за ней наблюдаем. Я бы не назвал полноценным сопротивлением, здесь скорее интересное развитие событий со стороны социологов, политологов, психологов, как демократические привычки, демократические процессы, если они существовали, сами по себе противодействуют оккупантам местами даже эффективнее организованного сопротивления. И сделать определенные выводы. Поэтому мы очень с удовольствием, поверьте, следим за этим, учитывая, что и власть, и демократическая оппозиция вся находится в эвакуации, вместе работает на горожан, город и деоккупацию.
— Хотел вас тоже спросить, а откуда люди получают информацию из Украины? Я так понимаю, что украинские телеканалы там блокируют, есть проблемы с Интернетом, как это происходит в Мариуполе? Откуда они знают, что у нас происходит и знают ли вообще?
— Понемногу знают, как появляется интернет, знают больше. Там пытаются держать их в информационном пузыре. Конечно, основным каналом информации в городе остаются Telegram-каналы, по-видимому, как и везде по стране, потому что это быстро, достаточно удобно, относительно безопасно. Телевизор — Т2 работает, если у кого-то оно осталось, но мы понимаем, для того нужно электричество, чтобы стало работало, время, чтобы его смотреть, желание. Поэтому понемногу оставшиеся люди, особенно проукраинские, они смотрят телевизор. Конечно, не так, как это возможно в Украине, но с другой стороны так же не работают российские каналы, поэтому плюс на минус происходит. АМ-радио работает, люди оттуда получают информацию из Украины. И пожалуй, что сарафанное радио. Именно поэтому мы пытаемся информационно работать с нашими мариупольцами, сообщать им о происходящем, разъяснять вещи всеми лидерами мыслей, которые были и имеют достаточно большие охваты для того, чтобы люди, говорящие с мариупольцами по телефону, рассказывали им правду о Украину, о происходящем на фронте, о реалиях будущего.
И, конечно, мы постоянно работаем, откровенно говоря, над такой очень провокационной подачей информации, правдивой, но провокационной. [Мы] деремся за информацию, на самом деле информационный фронт очень важен, я уверен, в городе Мариуполе, нам над ним надо работать. Там против нас работают очень слаженно и очень мощно. Например, в Мариуполе нет ни одного видеоблогера, пишущего блоггера, Telegram-канала, который бы не стал пророссийским, подконтрольным и который бы не дублировал те месседжи в различных вариантах, которые выдает власть. С этим не очень просто нам отсюда бороться, но понемногу имеем некоторые успехи, которые нас обнадеживают, я бы так сказал. Поэтому мы будем сражаться, у каждого свой фронт, будем и здесь воевать.
— А как им это удалось, они отслеживали местных блоггеров? Как это?
— Есть два пути, как это удается. Во-первых, возникли Telegram-каналы с этими блоггерами, это вообще россияне из ФСБшной конторы, они заехали, пользовались понятным запросом на поиск родных, разбитое жилье. Они создавали соответствующие Telegram-каналы, из-за большого спроса получили очень большое распространение. На самом деле позиция была " Мы без политики", но со временем, шаг за шагом они говорят то же, что официальные оккупантские каналы. Администраторы все россияне, нет ни одного мариупольца. Во-вторых, стали возникать подходящие мелкие каналы. Люди просто общались, таким образом сообщали, какие-то небольшие поселки внутри города или какой-нибудь микрорайон. Как мы понимаем, этих людей частично установили и очень быстро им объяснили, как говорится, «как семью надо любить».
Возникла еще отдельная небольшая категория, еще один путь возникновения таких каналов — это вообще просто мразота. Люди понимая, что охват больший, мощный, и в Украине, и в России охват очень мощный, это чистый прагматизм.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.