На Востоке Украины в горячих точках работают сотни полевых медиков, которые под обстрелами спасают жизни военных и гражданских (Фото:REUTERS/Jorge Silva)«Правила на этой войне не действуют». Полевой медик — о тяжелых ранениях в «красной зоне» и о том, что врачи являются целью № 1 для врага
Парамедик Светлана Друзенко, которая спасает раненых на линии столкновения, рассказывает, как функционирует мобильный госпиталь под обстрелами, и вспоминает тяжелые случаи в работе на передовой
С самого начала полномасштабного российского вторжения бок о бок с героями в пиксельке на фронте стоят герои в белых халатах — сотни полевых медиков, под обстрелами спасающих жизни военных и гражданских.
Среди них Первый добровольческий мобильный госпиталь имени Николая Пирогова (ПДМШ), ряды которого сейчас насчитывают около 600 высококвалифицированных медиков из Украины, США, Канады, Великобритании и других стран мира. Еще с 2014 года такие добровольцы работали с ранеными на Донбассе, а с первых дней полномасштабной войны переключились на другие регионы Украины, нуждающиеся в их помощи.
Сейчас в ПДМШ много работы на востоке страны: медики госпиталя выезжают на места ракетных ударов и дежурят вплотную к линии столкновения, чтобы перехватить и стабилизировать самых тяжелых пациентов, которых потом транспортируют в медучреждения крупных городов.
Заместительница медицинского директора ПДМШ парамедик Светлана Друзенко рассказала НВ о том, что делает на этой войне.
«Меня лично сильно задела история, когда по Бахмуту ударила ракета и пострадали две сестренки 12 и 9 лет, которые в тот момент играли во дворе. У старшей было ранение головы, у младшей – грудной клетки и легких. Я присутствовала в реанимации, когда у старшей случилась клиническая смерть. Но откачали. Она прожила еще неделю и, к сожалению, скончалась в больнице. Когда на твоих глазах страдают дети – это страшно.
С самого начала мы планировали работать с ранеными из «красной» зоны, находясь при этом в «желтой» или « зеленой». Но сейчас на востоке красной может быть любая точка. Например, Славянск, где мы работаем и который ежедневно обстреливают, или случай с Часов Яром: когда ударили ракетами по частному сектору, мы как раз там забирали раненых и дежурили возле дома. Такое бывало неоднократно, поэтому, можно сказать, невольно попадаем в «красную» зону и выводим оттуда людей.
Специально мы не лезем «на ноль», там работают медицинские военные подразделения: они сами и воюют, и вытаскивают на себе побратимов из-под вражеского огня, а потом уже передают их нам.
На такие случаи у нас есть несколько схем. Это может быть срочный вызов от военных, уже везущих раненого, и тогда мы забираем его прямо на дороге. А может быть импровизированная точка забора, где мы дежурим и куда военные свозят раненых. Об этой точке обычно знает узкий круг людей и локацию мы вынуждены постоянно менять. Однажды, во время такого дежурства, наша бригада трижды меняла локацию, потому что все время подвергалась авиационному обстрелу. Также нам пришлось закамуфлировать все машины скорой, потому что правила на этой войне не действуют, и медики — цель № 1 для врага. Поэтому на точке ты должен еще дополнительно спрятать машину, чтобы она была незаметна вражеским дронам, которые все фиксируют и могут корректировать огонь.
Вообще, если сравнивать с 2014, то сейчас совсем другая война, не такая, как была до этого. Сейчас проходят бои артиллерии, и поэтому наибольшее количество травм, около 85% — минно-взрывные, а не огнестрельные. Не пули, которые можно извлечь. Это обломки ракет и мин, очень сильно калечащие человека: страшные ранения с ампутацией конечностей, с разорванными туловищами и головами. Даже гражданские врачи, давно живущие на Донбассе и работающие в больницах всю свою жизнь говорят, что такого не видели.
Из-за ближних ударов артиллерии воздушную тревогу обычно здесь просто не успевают объявить. Удары происходят всегда неожиданно, часто по гражданским объектам с большим количеством раненых. Им мы тоже помогаем.
Светлана Друзенко и Первый добровольческий мобильный госпиталь работают с ранеными на Востоке с 2014 года / Фото: DRСейчас на Востоке работает наша третья ротация. Она длится месяц, а общая база госпиталя за восемь лет работы насчитывает не менее 600 работников. Среди них есть те, кто не может мобилизоваться, но хочет помочь приблизить победу. На каждую из ротаций едет около 30 врачей – высококвалифицированные травматологи, хирурги высших категорий, анестезиологи и реаниматологи, операционные сестры, врачи неотложных состояний и парамедики. Для новичков проводим собеседование, потому что не все сразу понимают, что мы работаем бесплатно и у нас действует сухой закон. В зависимости от психотипа, формируем из них команды, которые перед ротацией проходят неделю обучения. Там гражданских врачей учат, как вести себя под обстрелами и оказывать базовую помощь в боевых условиях.
Мы базируемся на Востоке и живем при больницах. У нас нет перерывов и расписания, потому что медики работают 24/7, если есть работа. А работа есть всегда. Только в мае через наши руки прошли более 500 пациентов. Иногда медики не отдыхают вообще, и мне приходилось отправлять их в постель почти насильно.
Если говорить о тяжелом опыте, то один день и не вспомнить. На ум приходит сразу целый период в Бахмуте, который тогда очень сильно обстреливали. Наши медики стояли в операционных под взрывами весь день, а ночью не могли спать, потому что было громко и приходилось спускаться в бомбоубежище. Оттуда рано утром они возвращались в операционные, и так продолжалось много дней подряд. Это было тяжело и утомительно, но до сих пор, к счастью, все целы. Один из наших врачей, реаниматолог-анестезиолог и костяк команды, умер через два дня после ротации - не выдержало сердце.
Также ехать с нами выявляют желание многие иностранцы, но я не большой сторонник такой практике. Потому что они чаще всего не понимают язык, а в экстремальных обстоятельствах должен быть хороший контакт с пациентом и командой. Там, где нужна быстрая реакция, языковой барьер может мешать. Например, когда команда едет в машине и начинается обстрел или работает в помещении и использует рации. Мы каждый день собираемся и проговариваем пути эвакуации, а переводить это тяжело. В таких непредсказуемых условиях непонимание — проблема и риск прежде всего для иностранца.
Но ведь они отличные специалисты, поэтому теперь формируем отдельные команды. У нас работали медики из Великобритании, США, Германии, Австрии и даже Корсики. Конечно, есть моменты, когда отличаются определенные медицинские протоколы, например, в Британии уже 15 лет не используют стабилизационные воротники для шеи раненого. Потому британцы очень удивляются, но на работу в целом это не влияет. Потому что каждый из них, не меньше украинцев, хочет приблизить нашу победу».
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.