Неразорвавшийся снаряд от РСЗО (Фото:REUTERS/Oleksandr Ratushniak)«Зачем быть подобным д*рьму». Москву нужно развалить экономически и цивилизационно, а не идти армией на нее — интервью с военным
Александр Новиковский, военнослужащий ВС Украины, рассказал в эфире Радио НВ об опыте, полученном на фронте, и почему украинцам следует развалить РФ как развитое государство, а не брать Москву штурмом.
— Вы сражаетесь с начала этого массированного вторжения.
— Да, мы с первых дней, по крайней мере, я о себе и о своих собратьях, с первых дней взяли в руки оружие и встали сначала на защиту нашего города, а потом на защиту наших регионов, нашей страны.
— Бои на востоке Украины глазами солдата, до войны занимавшегося очень мирным делом, туристическим бизнесом.
— Согласен с вами полностью, я даже не мог себе представить в своих страшных снах, что придется брать оружие и защищать наше государство. Война пахнет смертью, скажу так, война — страшная вещь. Война не для всех и война не для слабонервных. Она для осознающих, что могут прийти, убить их семью, любого жителя страны, родителей, детей. Я немного волнуюсь, поэтому, возможно, буду собираться немного.
Просто когда начинаешь вспоминать то, через что ты прошел, все равно волна эмоций поднимается. Поэтому люди, которые понимают, до чего могла бы дойти ситуация, она доходит в некоторых местах, взяли оружие и пошли защищать Украину. Поэтому могу сказать, что война — это страшно. Страшно не потому, говорю как мужчина, а страшна в своих масштабах: разрушены семьи, разрушена инфраструктура, разрушены судьбы человеческие, погибшие собратья и все остальное — это все страшно. Действительно, как вы говорили ранее, мы живем в XXI веке, и такая дикость увидеть на своей земле — это очень досадно, сложно представить, меняется сознание человека. Если я до войны занимался мирным делом, то здесь в принципе пришлось стиснуть зубы и понимать, что перед тобой враг и он не должен пройти даже шаг, сантиметр, метр. И все, что от тебя зависит, ты должен сделать, ты должен достойно стоять плечом к плечу с собратьями для того, чтобы родные или те люди, которые по каким-то причинам не могут уехать, понимали, что у них есть защита и что украинцы просто так не сдадутся.
— Вы видели эти сметенные с лица земли города, да? Города, которые я называл, это и Попасная, и Рубежное, Северодонецк, Лисичанск…
— Мы видели, да, не все видели своими глазами, потому что были рядом. В этом регионе полностью [все] абсолютно, действительно разрушено до основания. Они не считаются ни с чем, разрушают абсолютно все, что видят на своем пути. Они высыпают артиллерийские дожди, которые уничтожают все. Это не какая-то операция, всем давно понятно, это откровенная война. Война по уничтожению нашей страны, нашей нации, свободы, достоинства. Поэтому мы должны обязательно выиграть, выгнать этих захватчиков. И весь мир уже наконец-то увидел, снял маску с лица страны, которая является спонсором терроризма, можем об этом говорить откровенно, говорить, что они убийцы и террористы.
— Вы держали рубеж в той точке, которая стала второй Чернобаевкой, это Белогоровка, где российские фашисты пытались форсировать Северский Донец.
— Есть две Белогоровки, подкорректирую, одна как раз возле Северского Донца, другая чуть ниже, ближе к Бахмуту. Мы были в той Белогоровке, которая ближе к Бахмуту, она тоже является определенным рубежом, потому что вся линия фронта сдвинулась, Белогоровка стоит, ребята стоят стеной. Потому что то, что мы видели, на себе почувствовали, поливали нас, поливали их. Стояли, стоим и будем стоять, пока кровь пульсирует в наших жилах.
— У меня ощущение, на основе информации, которую я получаю, которую вы получаете, что под ударами ВСУ и под вашими ударами российская военная машина сейчас выдыхается. То, что они делали с городами, фейерверки, которые сейчас наблюдаются на месте складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов, подрывают их возможности это делать в дальнейшем.
— 100%, я с вами согласен, потому что это действительно так. Но эти фейерверки появились достаточно недавно. Мы видели первые выходы, когда были, мы проснулись ночью, потому что спим мы под открытым небом. Мы проснулись от мощных выстрелов и поняли, что это что-то мощное. На следующий день мы увидели HIMARS и поняли, что это начало, начало того масштабного кошмара, который мы долго ожидали. Они работают хорошо, мы видим, как они точно попадают, какие фейерверки есть. Видим, что у них этот кошмар увеличивается. Увеличивается, увеличивается, дай Бог, чтобы HIMARS стало больше, чтобы мы смогли разнести не только складскую инфраструктуру, где они хранят свои БК, но и те пути, по которым оно туда приходит, те железнодорожные узлы, которые являются стратегическими для них. И мы видим, что они панически боятся этого, потому что у них нет противодействия. Наконец-то они достойно получили себе за шиворот то, что им положено.
— И люди на фронте, когда слышат, как работает украинская дальнобойная артиллерия и реактивная система залпового огня, говорят, что это настоящая музыка.
— Это музыка, но она раздается ночью, глубоко ночью, поэтому не все ее слышат. Но все его потом видят в новостях. И вторая часть — то, что мы видим, активности с их стороны уменьшилось в разы, уменьшилось очень сильно. Артобстрелы, которые были раньше и есть сейчас, стали в разы меньше.
— Вы не главнокомандующий, конечно, вы солдат украинской армии, но у каждого человека есть свои ощущения и свое видение. Как вы считаете, если оружие будет идти, если помощь будет полным ходом Украине, сколько времени нужно для того, чтобы победить Российскую Федерацию и выбросить их с территории Украины?
— Я думаю, что наименьшее — три месяца, почему? Скажу глазами военного. Во-первых, нужна слаженность всех линий фронта, всех батальонов и имеющихся бригад. Во-вторых, нужно, чтобы те люди, которые там, поняли, что от них зависит все, они должны сделать все для того, чтобы вышвырнуть, это моральный дух. Он высокий, но его надо еще поднять, чтобы все понимали, что это наш шанс и наш победный зов к тому, чтобы вышвырнуть это неподобство, не знаю, всю болотную тварь, чтобы они пошли к себе, туда, где им место. И третья часть — приходящее оружие требует все же определенных навыков, им нужно овладеть и потом двигаться. По моему видению, где-то два-три месяца минимально нужно, это должен быть одновременный удар с двух сторон. Первая часть — Луганская, Донецкая области, вторая часть на юге, где Крым, Крымский полуостров, перебить им поставки еще с той стороны, а затем по всем фронтам просто их щемить.
— Украинцы быстро учатся, правда?
— Да, очень быстро. Наши воины, можно сказать уверенно, достаточно талантливы. Они и со старым оружием довольно точно попадали, но старое оружие не столь дальнобойно. Мы стояли и видели, как работала наша артиллерия, они работали исправно, но не хватало патронов, не хватало количества этих артиллерийских систем.
— Когда на фронте мы слышим от наших бойцов, что буквально если будет приказ, мы и Москву возьмем, как вы воспринимаете, это обычная бравада, это кураж?
— Я скажу, что да, больше кураж. Будем откровенны, для того, чтобы дойти до Москвы, нужна огромная армия. Понятно, что люди будут сопротивляться, там тоже будут понимать, взрывать, партизанить. Россия — гораздо большая страна, чем Украина. Теоретически это возможно, а практически — для чего? Для того чтобы прийти на Красную площадь, наложить там кучку и сказать: я здесь был, здесь мой флажок, написать, что здесь были украинские воины? Я думаю, что уничтожить эту страну нужно экономически, ее нужно развалить изнутри. Там есть определенное количество людей, которые против режима, против Путина, они единичны в какой-то степени, кто-то уже сидит в тюрьмах, а остальные просто запуганы. Это страна, которую вырастили, условно говоря, в клетках, как животное, ничего не видевшее. Они запуганы, поэтому ожидать от них чего-то положительного — вряд ли. Это такие же звери, которые приходят нас убивать, и идти туда их освобождать не имеет смысла. Надо изгнать их, разнести экономически, построить крепкую стену. И нам нужно готовиться к тому, что такой северный сосед, как Россия, будет кошмарить нас постоянно, мы должны поднимать свою военную культуру, поднимать свой военный потенциал, иметь достойное оружие для того, чтобы они поняли, что если они сунут свой нос туда, куда им не нужно, они получат по роже изрядно.
— Но они должны понимать, что при каждом случае такого кошмара должны четко понимать, что к ним прилетит?
— Конечно, и для этого нужно оружие. Когда они понимают, что у нас этого оружия нет, то так развязно и ведут себя. Они понимают, что мы не можем их достать.
— Стратегически наша задача сейчас — выпереть их с территории Украины и дальше разваливать Россию экономически?
— Я вижу так, потому что физически развалить ее — это быть зеркальным отражением их. Не нужно, надо быть на несколько ступенек выше в культурном, вообще человеческом, выше морально, выше физически. Отличаться от них, зачем походить на, извините, дерьмо?
— Идеальная ситуация для деоккупации — это когда этим уничтожением тылов российской армии достичь ситуации, когда, грубо говоря, в Донецке и Луганске их уже не будет, они его оставят?
— Конечно, я думаю, как только мы начнем увеличивать объемы нашей огневой мощи, они начнут двигаться назад.
— Киев и боевые действия, вам приходится слышать определенный скепсис, что Киев отдыхает, Киев расслабился? Виктория Спартц, наделавшая шума в последнее время, в своем интервью Европейской правде сказала, что у вас в Киеве люди в ресторанах сидят. Как вы, человек с передовой, воспринимаете это?
— Первые два дня был такой легенький культурный шок, потому что ты вырвался оттуда и видишь, что люди, вы правильно говорите, в ресторанах, никто никуда не спешит, огромное количество машин. Люди иногда довольно раскованно ведут себя на улице, то есть такое впечатление, что ничего нет. Забывается, немного отдаляется линия фронта, удаляется количество взрывов, прилетов, и люди уже начинают думать, что все закончилось. Это, к сожалению, плохая история, когда раздается, например, воздушная тревога и никто не реагирует. Наверное, было какое-то определенное сначала отрезвление, но потом опять-таки привыкаешь. Привыкаешь к этому ритму, прошло три дня — и ты уже смотришь, начинаешь походить на других.
— Что касается этих тревог, я думаю, что, возможно, это и было целью Путина, загнать нас в подземелье, чтобы мы там сидели? Но мы видим, что страна работает и под этими сиренами.
— Наверное, да, вообще цель Путина — уничтожить у нас веру, отнять у нас веру в свободу. Но украинский народ испокон веков был мятущимся народом, который клал свою жизнь ради воли, который боролся за свою свободу, боролся за свою независимость. И как раз сейчас у нас происходит настоящий бой за нашу независимость, сейчас, после этой войны, каждый украинец почувствует, что такое настоящая независимость и какой ценой она нам далась. Теперь я уверен, что 90% наших граждан, держась за наш флаг, будут трепетать. И 90% наших граждан после этой войны при слове «Украина» будут чувствовать гордость, потому что наше государство все же, наш народ, наша нация воздержалась, собралась, объединилась против такого мощного врага.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.