«Раздевали, избивали, под ноги стреляли». История о том, как месяц в плену не сломал парамедика Ивана Мужнюка
В течение месяца плена украинский боевой медик почувствовал на себе ярость российских бойцов в Чернобаевке, наслушался пропаганды в Крыму и увидел издевательства над мирными украинцами в оккупированной Новой Каховке.
В середине марта в Николаевской области продолжались ожесточенные бои. Российские военные все ближе пытались подобраться в областной центр, а украинские военные отбивали нашествие.
Видео дня
В этом месте и в это время оказался Иван Мужнюк, парамедик, спасавший жизнь украинских воинов с 2015 года, во времена АТО. В Николаевской области он служил под флагами добровольческого медбатальона Госпитальеры.
Было много раненых, которых нужно было эвакуировать непосредственно с поля боя в больницы, — это и было работой Госпитальеров.
14 марта экипаж Мужнюка отправился на очередное задание.
– Нас никто не принуждал, – рассказывает он НВ. — Но ситуация и обстоятельства были такими, что ни один член моего экипажа не отказался. Хотя понимали, куда лезли.
Вместе с военными парамедики прибыли на фронт, где как раз шло мощное сражение. В омуте пуль, взрывов и резких маневров весь экипаж реанимобиля — Мужнюк, санитар Николай, водитель Виталий и травмированный боец ВСУ — оказались в плену.
Враги еще не отошли от боя, поэтому были разозлены и на адреналине.
— Они положили нас на брус [внешнее укрепление в блиндажах] и прикрывались нами при обстреле, когда наши давали сдачу, — вспоминает парамедик.
Мужнюк выжил.
А следующий месяц провел в плену.
Поля и Чернобаевка
После боя пленных передали разведке, которая находилась в полях. Захваченных парамедиков и военных со связанными руками бросили на землю и запретили выходить за пределы выделенного квадрата. Так, на морозном воздухе украинцы и спали.
– У нас не было ни карематов, ни спальников. Руки не развязывали. И двое суток мы были под наблюдением на улице, — вспоминает Мужнюк. — Достаточно тогда все позамерзали и пообмораживали ноги.
Солдаты РФ особо не избивали пленных. Но в разговоре предупредили: «Если ваши войска пойдут в наступление, и нам придется отступать, мы вас с собой брать не будем».
На третий день украинцев вывезли в знаменитую Чернобаевку на Херсонщине. Здесь ими занималось уже другое российское подразделение. Мужнюка с другими ребятами бросили в сырую глиняную яму.
В тот же день, 16 марта, украинские военные уже четвертый раз уничтожили в Чернобаевке вертолеты и другую российскую военную технику. И россияне страшно свирепствовали.
– Они были очень злы, – вспоминает Мужнюк, – И все это, конечно, выливали на нас. И там уже были совсем другие подходы и общение: ребят раздевали, избивали, под ноги стреляли и ножи к горлу прикладывали. Много там было «веселых» штук.
Но все украинские держались достойно, добавляет парамедик.
Пленным россияне не давали ни воды, ни еды. В яме продержали сутки.
— И, несмотря на то, что мороз падал до минус 8, в яме накопилось много воды, — вспоминает парамедик. — Ребята ютились, грелись — кто стоя, кто в обнимку, кто как мог. Чтобы вы понимали: они забросили нас в яму с мокрой глиной, а на следующее утро, когда нас оттуда выводили, уже была пыль. Так мы своими телами [нагрели]…
Крым
На четвертый день плена Мужнюка вывезли в еще один город на Хресонщине – Новую Каховку, которую враг оккупировал еще 24 февраля.
Там парамедика и других пленных продержали два дня в холодных бетонных гаражах, а затем отправили в Крым, в Севастополь.
Мужнюк был помещен в казарму одного из учебных заведений Черноморского флота РФ. Ее специально переделали для содержания украинских пленных: поставили двойную решетку и охрану.
Из одного окна был виден военный плац, где маршировала «юнармия» Путина, а с другой – Севастопольскую бухту. В последней стояли военные корабли и подлодки, на которые грузили ракеты, затем летевшие на украинские города.
Военные РФ вызвали на допрос парамедика два-три раза в неделю. Но это еще было снисходительно: пленных, имевших офицерские звания, допрашивали по два-три раза в день.
Один из допросов Мужнюка длился почти 4,5 часа — его вел представитель Следственного комитета РФ.
— Они узнали, что я АТОшник и участник событий 2 мая в Одессе. И очень интересовались, что там и как происходило. Потому что в РФ заведены по одному и другому эпизодам уголовные дела. Якобы АТО — это преступления против народа Донбасса и допрашивали нас как свидетелей.
В Севастопольской казарме для пленных установили график: в 6 утра подъем, в 22-00 — отбой. После завтрака удерживаемые брали скамейки и садились перед ТВ смотреть российские новости. Украинцы шутили между собой, что таким образом их подвергают пыткам.
— И когда даже как-то удавалось выводить конвойных на какие-то нормальные разговоры о том, как им здесь, в Крыму, живется, и действительно ли здесь все так хорошо, те отвечали: «Смотрите телевизор», — вспоминает парамедик. – Мы говорим: «Это понятно, телевизор телевизором. Но каково именно твое отношение, твои ощущения и впечатления от жизни?» На что он: "Смотрите телевизор, там вам расскажут, как мы все хорошо живем".
Военные РФ вызвали на допросы парамедика Ивана Мужнюка два-три раза в неделю / Фото: via Facebook Ivan MuzhniukПарня удивляло, насколько россияне проникнуты пропагандой. Даже представители ФСБ и Следственного комитета, имеющие высшее образование, несли чепуху об изготовлении украинцами биологического оружия против славянских народов.
— И этот вирус якобы должны передавать гуси, которые летели в Россию, и должны там заражать население и убивать их, — вспоминает разговоры с россиянами Мужнюк. — Я говорю: «Раз такая история, что россияне-белорусы-украинцы – это славяне, один народ, то теоретически этот вирус должен и на нас действовать как-то?» На что он ответил: "Я не биолог".
Новая Каховка
26 марта парамедика снова перевезли в Новую Каховку в Херсонской области. Но в этот раз — в изолятор временного содержания в полицейском участке.
Несмотря на то, что россияне оккупировали город с 24 февраля, в Новой Каховке проходили проукраинские митинги. И всех захваченных проукраинских жителей города держали в этом же участке полиции. Поэтому парамедика преимущественно состояла из гражданских, которых пыталась запугать оккупационные власти.
Камеры были маленькие: на 14 кв. м., рассчитанных на четырех человек, размещали до 18 украинцев.
— Здесь уже, в частности, и до гражданских проводили пытки: и били, и там много разных вещей было, которые я бы не хотел вспоминать, — говорит парень.
Он добавляет, что истории о том, что в таких местах ломают и простреливают ноги, ломают пальцы, выжигают русские Z на лбу и током пытают, — правда.
— Иногда были случаи, когда человека не то, что на допрос не водили. Ему даже обвинений не предъявляли, – вспоминает Мужнюк. — Просто это был элемент такого давления: когда несколько недель не водят на допросы, не выдвигают обвинения, а за стеной слышно, как проукраинских ребят бьют, пытают и кричат на них. Это тоже элемент психологического давления на этих людей.
К самому же Мужнюку здесь относились, как он говорит, "более или менее". А в некоторых случаях даже с уважением. Ведь из своих каналов оккупанты узнали, что он оказывал помощь в том числе и россиянам, попавшим в плен к украинцам под Николаевом.
В небольшой камере парамедика постоянно менялись люди. Однажды у него завязался разговор с парнем, которого содержали уже больше недели. Говорили о бытовых вещах и жизни друг друга.
— И тут парень делает паузу и говорит: «Спасибо, пацики». Мы не поняли: "Ты о чем?" А он говорит: «На самом деле, если бы не вы, это было бы тяжело. А с вами мы точно победим, и все будет Украина». И я понимаю, что как бы ни было — нам нужно выходить из плена, возвращаться и действительно продолжать делать то, что у нас есть. Потому что даже люди, находясь в оккупации, очень сильно на нас рассчитывают. И все мы поступаем правильно.
Да и сами военнопленные украинцы очень мотивированы, отмечает парамедик. На допросах они «искренне» рассказывают, что их заставили воевать и они никогда больше не вернутся в армию после освобождения из плена. Но между собой говорят только об одном: "Бл*ть, дайте только вернуться, дайте только вернуться".
В направлении свободы
14 апреля российские военные завязали Мужнюку глаза, связали руки и усадили в КАМАЗ. Вместе с еще четырьмя украинцами его около трех часов куда-то везли.
В одном из сел Херсонщины машина остановилась, ребят вывели и отправили колонной – одного за другим – в украинскую сторону. С противоположной стороны им на встречу шли пленные россияне.
Это был день обмена.
— После увольнения, как бы это не звучало, очень хотелось сильно надышаться воздуха, — вспоминает парамедик, долгое время проведший в маленькой камере СИЗО. — Просто где-нибудь пройтись, даже ночью, даже в обстреливаемом Николаеве.
Уже через несколько дней после обмена он решил вернуться на фронт. Но уже не добровольцем: Мужнюк мобилизовался как боевой медик в одно из подразделений морской пехоты.
Побратимы спрашивали его, нужно ли ему отдохнуть, и вообще есть ли настроение после плена возвращаться. Но Мужнюк долго не раздумывал.
— Я честно им тогда сказал, как есть: я больше 7 лет отдал войне, отдал тому, чтобы оказывать помощь тем, кто защищает мой дом и родных, мою страну. И какой-то месяц плена меня в обратном точно никак не убедит. Разговоры с россиянами дали совершенно четкое понимание – сами они не пойдут. Соответственно, их нужно выпроводить. Так что продолжим, возвращаемся.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.