Россия, где нет Бога. История украинских пилотов Ивана Пепеляшко и Алексея Чижа, выживших дважды: на поле боя и в плену
В начале марта два украинских пилота, обороняя Киев, были сбиты оккупантами и попали в плен. Они рассказали НВ, как выжили на поле боя и больше месяца россияне их содержали в невыносимых условиях.
Еще полмесяца назад украинские пилоты Иван Пепеляшко и Алексей Чиж сидели в СИЗО российского Курска. На подвальном этаже – сыром, грязном и с мышами – располагались 13 камер. Все они были заполнены гражданскими и военными украинцами, захваченными в плен во время войны.
Видео дня
В день приема работники СИЗО забрали у пленных все вещи, включая крестики.
— Здесь Бога нет, — говорили они.
А впоследствии и доказывали это убедительными методами. После некоторых пленные могли засыпать только на одной стороне, потому что другая болела. Пепеляшко вместе с Чижем тоже имели такой опыт.
– Я не хочу говорить таких громких слов. Но, мне кажется, что если есть ад на земле – это Курское СИЗО, — рассказывает НВ Пепеляшко, лежа на больничной койке в киевском военном госпитале, куда он попал после увольнения. — Мне кажется, что Бог есть повсюду. Все видит и все слышит. Но есть место, откуда, наверное, не слышно молитв — из этого подземелья.
Он говорит тихо и медленно. Рядом в палате - напарник по небу Чиж, также освобожден. Ему недавно сделали операцию, поэтому Пепеляшко рассказывает историю за двоих.
Защищали столицу
Пепеляшко уже 10 лет в армейской авиации: участвовал в миротворческой миссии ВСУ в Конго, с 2014-го служил на Донбассе - высаживал десантно-штурмовые группы и обеспечивал их огневой поддержкой с воздуха, доставлял раненых и погибших в полевые госпиталя, эвакуировал украинских бойцов из окруженного врагом Иловайска.
С 24 февраля 2022 года ребята начали оборонять Киев. В 4 утра они услышали команду «на борта», за считанные секунды собрали вещи, взяли автоматы и на вертолете Ми-8 начали выполнять первые задания: Чиж – в качестве командира экипажа, Пепеляшко – пилота-штурмана.
Пилот Иван Пепеляшко перед вылетами всегда подбадривал побратимов, что все с ними будет хорошо, ведь когда-то бабушка нагадала ему, что будет жить долго / Фото: предоставлено НВ героем статьиПеред вылетами последний всегда подбадривал собратьев, что все с ними будет хорошо. Когда бабушка напомнила ему, что будет жить долго — и это давало веру коллегам по борту, что и пуля их не возьмет, и из задач будут возвращаться.
Но 8 марта, когда сдерживали врага с севера, этого не произошло. Экипаж Чижа-Пепеляшко и еще два вертолета россияне подбили в небе над Черниговщиной.
Выжили только Пепеляшко и Чиж.
— Некоторое время были без сознания, — вспоминает Пепеляшко. — Но в чувство начало приводить чувство боли и холода. Мы поняли, что на земле. Для меня это был шок. Как? Как? Я не мог поверить, что нас сбили.
Рядом лежали куски вертолета, полуобморочный Чиж и уже безжизненный еще один, третий член экипажа — бортовой авиационный техник, капитан Владимир Скляр.
Командир экипажа Ми-8 Алексей Чиж выжил вместе со штурманом Пепеляшко чудом после того, как россияне подбили вертолет / Фото: предоставлено НВ героем статьиПосле падения пилоты получили переломы ног. Их вынесло с вертолета взрывной волной — живыми остались чудом.
— Я не знаю, как это объяснить, — говорит Пепеляшко, задумавшись. — Это Госпонее чудо. У меня просто нет других доводов. Значит, много несделанных вещей. И не только за себя, но и за оставшихся ребят.
Место падения Ми-8 оцепили БТРы с русскими солдатами. У украинских пилотов мелькнула только одна мысль: пришли добивать. Но враги укололи обезболивающие, наложили лонгеты, погрузили на бронемашины и увезли.
Так Пепеляшко с Чижем попали в плен.
Несколько остановок перед адом
Первые дни в плену Пепеляшко помнит фрагментарно. Он чувствовал сонливость и безразличие к жизни. Медики оккупанов его пытались стабилизировать и прокапывали капельницами.
Еще на территории Украины представители российского ФСБ впервые допросили украинских пилотов, которые тогда еще были в тяжелом состоянии. А затем отправили их вместе с эвакуационной колонной в РФ.
Колонна вывозила раненых российских военных, двигалась преимущественно ночью и временем попадала под обстрелы ВСУ.
Пепеляшко удивлялся, что по дороге никто из россиян не пытался им как-то отомстить. Хотя и возможностей поквитаться было море.
— Мы просто ехали и один из ребят даже сказал: «Ну все, бой закончился, это был честный бой, мы теперь не на линии фронта», — вспоминает Пепеляшко. – Это удивило.
Удивляла его растерянность и испуганность некоторых русских солдат. В пути они обсуждали потери. Например, из роты одного из оккупантов, состоявшей из 100 человек, выжило только семь человек.
Уже на территории РФ для украинских пленных пилотов устроили настоящий квест: сначала повезли в полевой госпиталь, где сделали операции, далее — в гражданскую больницу в городе Рижск, в лагерь для пленных, в еще одну больницу, и впоследствии - в СИЗО.
В рижской гражданской больнице Пепеляшко пробыл около трех недель. Однажды его забрали из палаты со словами, что везут на обмен. И доставили в курский аэропорт.
– Мы уже были на взлетной полосе. Я слышал, как заходит на посадку 76-й самолет [военно-транспортный самолет Ил-76], - он такой громкий и отличается по звуку, - вспоминает украинец. – Он сел, началась выгрузка, но сказали, что наша сторона меня удалила из списков. Не знаю, насколько это была правда, но меня увезли в другом направлении…
Новой остановкой оказался лагерь для пленных с колючей проволокой, которой окружал несколько обычных военных палаток.
Пепеляшку сразу отправили в одну из них — медицинскую, где он встретил Чижа. Последнего оккупанты привезли сюда из рижской больницы на неделю раньше.
В лагере ребята были лежащими. Поэтому ухаживали за ними другие военнопленные украинцы: кормили, отводили в туалет, поддерживали огонь в буржуйке и поддерживали порядок в палатке.
Везде была жесткая дисциплина, которую контролировала военная полиция. Лежачих разрешали отводить в туалет только раз в день. Перевязывали их раны изредка. Все было ограничено по времени, включая походы в туалет. А выполнять приказы стоило без права на ошибку. Потому что ошибка – это больно.
Для военных такие условия были непростыми, но по сравнению со следующим этапом терпимыми.
— Для украинского казака все это вынести нетрудно, — объясняет Пепеляшко. — Проблемы были у гражданских людей. Российские военные требовательны к дисциплине. Просто так что-нибудь спросить без разрешения, даже в туалет, нельзя. Есть график, есть сроки. Прием пищи был таким: завтрак – от 1 до 2 минут ( зависит от настроения), обед - 2-3 минуты (и мог еще сокращаться). Ужин – не более 2 минут. Конечно, ребята смешивали первое со вторым. Но для гражданского человека такой отсчет времени – это тяжело.
Около недели лагерного режима и двух авиаторов направили в еще одну больницу, из которой ребят впоследствии вывезли автозаком в курский следственный изолятор.
Офицерская камера
В коридоре подвального помещения пилотов встретили почти все работники СИЗО — около 30-ти. Тогда прием обошелся не только отнятием личных вещей. Вдобавок шла еще и «массажная беседа». Пепеляшко не уточняет, о чем идет речь, но мягко добавляет, что после Бучи надеяться, что с военнопленными обращаются ласково — это иллюзия.
Потом пленным издали черную зэковскую форму: брюки, рубашку и куртку. И все: ни полотенца, ни трусов, ни носков, ни зубной щетки.
Пилотов поместили в небольшую камеру, оборудованную металлическими двухъярусными кроватями. Вместе с Пепеляшко и Чижем здесь стало 12 украинских военнопленных: все – офицеры.
Время в этом подземелье тянулось слишком медленно.
– День прошел, и это слава Богу, – объясняет Пепеляшко. — Дольше всего в СИЗО длится не неделя, или два-три дня, а сутки. В 6 утра – подъем, и весь день, к команде отбой (22.00), ты не имеешь права прикоснуться к постели. За это время раз или два (а если повезет – то ни разу) тебя будут вызывать на допросы. После них, как правило, будет некомфортно спать на какой-нибудь стороне.
И дня не было, когда украинцев не заставляли петь русские песни всей камерой. Особенно часто гимн России, который нужно было исполнять исключительно стоя, выстроившись на линии. И никого не интересовало, можешь ли ты стоять или нет.
Если работнику СИЗО не нравилось, как кто-то поет, им объясняли, что неправы. А объяснять они умели, говорит Пепеляшко.
Если же замечали, что ты плохо знаешь слова, заставляли непрестанно петь песню от 20 до 40 минут.
Но особенно Чижу и Пепеляшку было тяжело из-за отсутствия медицины. Они приехали в СИЗО еще в гипсе и на костылях. Лежать днем им не разрешали, а сидеть было тяжело. Да и раны здесь у всех из-за сырости гноились. А о перевязках было и говорить нечего.
— Раненые пытались собирать выделения из загноений туалетной бумагой и делать ею перевязки, — вспоминает Пепеляшко. — Был один терпеливый парень, который всем делал перевязки: брал туалетную бумагу и как-то отмачивал. Но и бумага была лимитирована – 28 сантиметров на каждого в сутки. Поэтому мы старались не превышать [норму]. Можно превысить, но он закончится через некоторое время.
В условиях, когда не понимаешь, что завтра жить сложно, признается Пепеляшко. Но пилоты старались не отчаиваться и не сломаться морально.
— Хотя все работники СИЗО очень профессионально работали в направлении сломления человека, — говорит он. — Впервые я понял, что те книги, которые я читал, о ребятах, которые ничего не рассказывают и терпеливо сжимают зубы, не отвечая на вопросы, — это только в фильмах. В жизни так, к сожалению, нет. Держаться можно, но все же они [персонал СИЗО] умеют добиваться своих целей.
Но наиболее страшно Пепеляшку было тогда, когда он слышал голос Чижа из комнаты для допросов, - так впервые ему пришлось слышать крик близкого человека. И психологически это пережить было непросто.
Чтобы не сойти с ума офицеры в камере играли в «имена», «города», обсуждали свои мечты и путешествовали по странам через рассказы друг друга. В помещении висела камера видеонаблюдения, потому о войне и армии говорить они не могли.
— Я очень благодарен, что со мной сидели очень образованные и интеллектуально развитые офицеры, — с усмешкой говорит Пепеляшко. — Мне казалось, что я попал в кружок «Что? Где? Когда?» — очень умные ребята. Вернее, почтенные дяди: майоры, подполковники, полковники. Такие лица очень важные. И когда они начинали играть в «имена», это могло тянуться 5-6 часов.
Каждый день офицеры назначали себе лектора. В день космонавтики, 12 апреля, лекцию проводил Пепеляшко. Он пытался рассказывать о космосе, планетах, полетах, об украинском основоположнике практической космонавтики Сергее Королеве, и уже современном изобретателе — Илоне Маске.
– Когда нет Интернета, твои знания – это только то, что в твоей голове, – говорит пилот. — И помнишь все, что когда-нибудь слышал об авиации. И ребятам так было интересно: "А об этом расскажи, а об этом расскажи". Поэтому я рассказывал о планетах, как вообще летают птицы, как они определяют, где север, а где юг, почему полеты на Марс возможны только в определенное время, и какие усилия прилагал Королев, чтобы открыть космос.
Каждый день был новый лектор с новой темой. Интересные рассказы отвлекали от боли и тяжелых размышлений.
В камере военные заботились друг о друге. Чижу и Пепеляшку другие офицеры постоянно отдавали единственные два сидячих места — с переломом на ноге долго не устоять. Но Пепеляшку даже сидеть было невыносимо, кроме поврежденной ноги, у него еще был компрессионный перелом трех позвонков. На 5-й день боль была невыносимой.
Поэтому офицеры ненадолго клали Пепеляшко на тот кусок пола, которого не видела камера, и обседали его « на корочках», чтобы лежащего не было видно из дверной глазки.
– Первый раз это было где-то минут 30 – я просто лежал на полу, – вспоминает пилот. – Сказать, что это было счастье? Это была большая точка удовольствия.
Еще пленные постоянно придумывали дату, когда их должны обменять. И когда этого не случалось — списывали на какие-то невзгоды. И назначали новую.
13 апреля в 19 вечера в камеру вошел дежурный со словами «Пепеляшко и Чиж на выход».
Оба не могли поднять головы – правила СИЗО не разрешали. Поэтому, уже оказавшись в коридоре, поняли, что их куда-то переводят — старшему по камере сказали свернуть их матрасы.
Чижа и Пепеляшко увезли автозаком в главное управление разведки РФ. А уже оттуда — в автобус, в котором украинцам зачитали права женевской конвенции, объяснили, как вести себя и отправили в путь. Пепеляшку даже разрешили лечь на сиденье, а к утру угостили кофе и дали поесть.
Около пяти утра пилоты были уже на границе Беларуси и Украины. Там их переместили в украинскую карету скорой помощи, которая помчалась с ребятами в столицу.
Всю дорогу пилоты не могли поверить, что это - обмен. Они спрашивали у водителя скорой, кто изображен на купюрах 100 и 200 гривен. Но водитель отвечал, что не знает, потому что не пользуется наличными.
Это насторожило пилотов. Они решили, что это инсценировка обмена и договорились ничего не рассказывать о пленении тем, с кем встретятся дальше.
Но уже в Киеве их привезли в Главное управление разведки (ГУР). Пленных встретила жена руководителя ведомства Кирилла Буданова на украинском и еще один парень с гуцульским акцентом.
— Здесь уже не было вопросов, — говорит Пепеляшко. — Но я все-таки расспросил, что это такое янтарь. Он рассмеялся. И я понял, что это все.
Уже в офисе ГУРа пилотов встретил Буданов и заботливо стал расспрашивать о них и задачах, которые оба выполняли по обороне Киева. Ребят накормили горячим борщом и все вместе сделали общее фото.
Пилоты Пепеляшко и Чиж в день освобождения из плена встретились с главой ГУР Кириллом Будановым / Фото: ГУРВ этот день, 14 апреля, в главу разведки как раз поступало много звонков. И после одного из них он, как вспоминает Пепеляшко, радостно сказал: «Ребята, у меня отличная новость: [крейсер] Москва пошла ко дну!»
Реабилитация и мечты о небе
Чижа и Пепеляшко разместили в киевском госпитале. Их сразу обступили медики, начали делать анализы, а затем провели новые операции.
Сегодня, находясь еще на лечении, Пепеляшко и Чиж волнуются, смогут ли летать дальше. Это точно не произойдет скоро: ноги держатся на титановых пластинах, которые врачи планируют снять только через год. И даже когда снимут металл, судьбу пилотов будет решать медкомиссия.
— Наверное, запрет — это самое плохое, что мы услышим, — с грустью говорит Пепеляшко. — Надеюсь, что все будет хорошо, и нам разрешат летать.
Ведь небо – это его страсть, жизненный магнит и то, что доставляет радость.
Но кроме неба, сегодня пилот видит для себя еще одну миссию: морально-психологическое обеспечение военных, забота об их семьях и дальнейшую работу со всем летным составом. Ведь раньше никто из украинских пилотов не знал, что такое плен и как себя там вести. Теперь этими знаниями Пепеляшко готов делиться.
И, словно проводя предстоящую лекцию для пилотов, он добавляет:
— Вообще во время сложностей плена человек живет воспоминаниями. И если у тебя много ярких воспоминаний, если у тебя есть что вспомнить — это магнит к будущему. Легко в плену тому человеку, который интеллектуально развит, увидевший многие страны, прочитал много книг, и который душевно богат. Он много рассказывает - и тем самым помогает другим, не дает им отчаяться. Это очень важно.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.