Бегство из ада. Женщины Мариуполя рассказывают истории о том, как жили в осажденном городе и выбрались из него
22 апреля вторгшиеся в Украину российские войска объявили, что они захватили Мариуполь и теперь полностью контролируют украинский портовый город на Донбассе, 90 процентов которого они разрушили за время двухмесячной осады.
Хотя более 2000 украинских солдат по-прежнему контролируют промышленный район сталелитейного завода Азовсталь, президент России Владимир Путин заявил, что операция прошла успешно для российской армии.
Видео дня
Мариуполь до этого был крупным украинским экспортным и промышленным центром — портовым городом на Азовском море с населением более 400 тысяч человек. В 2014 году, когда Россия впервые вторглась в Украину, ей не удалось занять Мариуполь в основном из-за сильного местного сопротивления и полка Азов.
С 1 марта россияне сделали Мариуполь одной из своих главных целей. Украине уже удалось эвакуировать более 100 тысяч жителей из осажденного города, но Россия принудительно вывезла из города более 80 тысяч украинцев, в том числе 5 тысяч детей, заявил президент Владимир Зеленский.
Погибло более 22 тысяч мирных жителей. Сообщается, что российские войска собирают тела, сжигают и закапывают их в братских могилах, чтобы скрыть свои преступления.
Около 120 тысяч человек все еще находятся в ловушке в городе на грани гуманитарной катастрофы. У них нет ни еды, ни чистой воды, ни электричества, ни стабильной мобильной связи.
Украинское правительство требует, чтобы Россия открыла гуманитарные коридоры прямо из Мариуполя, чтобы спасти хотя бы женщин и детей, оказавшихся там в ловушке. Но Кремль постоянно отказывается подпускать украинские конвои близко к Мариуполю.
Вместо этого российские оккупанты призывают отчаявшихся жителей бежать в Россию. Во время мартовского заседания Организации Объединенных Наций российские представители заявили, что жители Мариуполя добровольно едут в Россию. Но десятки мариупольцев, с которыми общался НВ, говорят, что это «выбор без выбора».
Люди вынуждены жить в подвалах практически без еды и воды, под постоянными обстрелами и в полном информационном вакууме. Многие мариупольцы уже не понимают, кто в них стреляет. Они настолько изнурены голодом и постоянными угрозами, что первый человек, который предложит путь к безопасности и немного еды, становится другом.
Россияне продолжают говорить, что они никому не нужны в Украине и в Европе, а в России их встретят как «братьев». В то время как одни люди добровольно уехали в Россию к своим родственникам, других увозят туда насильно.
В России большинству похищенных выдают 10 тысяч рублей (129 долларов США) в качестве финансовой помощи и немного еды. Те, у кого есть собственные деньги, часто выбирают путь в Грузию, или в ЕС через Эстонию, либо возвращаются в Украину.
Те, кому не хватает денег на выезд, вынуждены оставаться в России, откуда власти переселяют их в регионы, далекие от Украины. Некоторых отправляют даже на Дальний Восток России.
23 апреля российский сайт vl.ru сообщил, что 308 мариупольцев были доставлены в Находку, город Приморского края, на побережье Тихого океана.
При этом россияне не запрещают людям возвращаться в Украину на свой страх и риск.
Хотя Мариуполь часто закрывают на въезд или выезд без предупреждения, в некоторые дни разрешают выехать на неоккупированную территорию Украины на собственном автомобиле.
На пути из Мариуполя в Запорожье тем, кому удается бежать, приходится миновать более 20 блокпостов противника, стоять в очереди сутками и проходить унизительную процедуру «фильтрации».
НВ поговорил с двумя женщинами, которым удалось сбежать из Мариуполя. Вот их истории:
Мария Вдовиченко, 17-летняя беженка из Мариуполя, делает селфи возле волонтерского центра Доброго ранку, ми з Маріуполя в Днепре. / Фото: Maria Vdovychenko/FacebookМария Вдовиченко, 17-летняя ученица средней школы.
До войны Мария жила в Приморском районе Мариуполя с отцом Александром, мачехой Натальей и 12-летней сводной сестрой Нелли. Вдовиченко была школьницей и работала в местной церкви, чтобы помогать своей семье.
«Мы никогда не были богатыми», — вспоминает она.
«Шесть лет назад моей маме Наталье поставили диагноз полинейропатия. Раньше мы тратили большую часть наших денег на ее лечение».
Биологическая мать Вдовиченко бросила ее вскоре после ее рождения. Отец заботился о ней, пока не встретил Наталью. Она стала матерью, о которой мечтала Мария. А Александр удочерил дочь Натальи Нелли. Вместе они создали любящую семью, которую называют религиозной. Страстью Марии была игра на бандуре, разновидности украинского народного струнного инструмента, похожего на лютню.
Все закончилось 24 февраля, когда россияне начали массированные бомбардировки украинских городов и поселков.
«В 04:00 мама вбежала в нашу комнату и закричала: «Вставай и собирай вещи. Война началась!» — вспоминает Вдовиченко.
Обе девочки сначала не поверили своей матери, которая пыталась убедить свою семью в том, что Россия вторгнется, за неделю до того, как Кремль начал свою полномасштабную войну против страны.
«Я не могла ей поверить, пока не услышала взрывы», — говорит Вдовиченко.
Но ее семье не удалось вырваться из Мариуполя в первые дни войны. Город был закрыт на въезд из-за постоянных обстрелов.
«Мой город сошел с ума. Люди стали злыми, они пытались выжить. Практически сразу началось мародерство. На улицах стало опасно», — рассказала Вдовиченко.
Ее семья просто не знала, что делать и куда идти. Как и многие другие украинцы, Вдовиченко просто собрали чемоданы и оставались дома.
Россияне постоянно обстреливали город с суши, с моря и с воздуха. Во время ожесточенных боев семья пряталась в ванной.
«Мы читали, что это самое безопасное место в квартире», — пояснила она.
«Но в начале марта нам это надоело, и мы решили жить в коридоре. Окна вокруг нас дрожали. А мы просто лежали с закрытыми глазами, пытаясь уснуть».
Но однажды российская ракета попала в крышу их дома, сразу выбив большую часть окон. Вдовиченко услышали крики со всего дома и вскоре были вынуждены пробиваться в подвальное убежище.
«Из-за болезни и стресса мама больше не могла ходить, поэтому нам пришлось ее нести», — сказала Мария.
Так большинство мариупольцев стали жить под землей. Мобильные сети исчезли в начале марта, лишив их возможности быть в курсе состояния остальной части страны. Слухи распространялись из подвала в подвал и стали для многих единственным источником информации.
«Нам приходилось жить в кромешной тьме и холоде», — поделилась воспоминаниями Вдовиченко.
Мария Вдовиченко позирует для фото со своей бандурой / Фото: Vdovychenko/Facebook«У нас был только относительно небольшой кусок хлеба, который мы делили на четверых. На улице было очень холодно, но, по крайней мере, мы могли растопить снег и лед, чтобы попить воды».
Она потеряла счет дням в этот период в подвале, пока российские ракеты били по дому над ее головой.
Примерно через две недели, 17 марта, семья поняла, что нужно хотя бы попытаться покинуть осажденный город.
«Мы были так опустошены и истощены», — сказала Вдовиченко.
«Папа сказал, что хватит. Либо мы умрем здесь от голода, погребенные под обломками, либо умрем тут же снаружи. Но у нас был бы хотя бы небольшой шанс выбраться и выжить».
В тот день семья выехала из Мариуполя, но прямо за городом была остановлена российскими ставленниками так называемой «ДНР».
«Они просто пригрозили нам оружием и сказали, чтобы мы ехали в Мангуш, а потом в Новую Ялту», — рассказала Мария.
Новая Ялта — небольшой курортный поселок на Азовском море, в 36 км к югу от Мариуполя. Там семья Марии провела несколько дней взаперти на старом советском курорте.
«Они просто сказали нам, что нас не выпускают, потому что они очищают Ялту от „нацистов“», — сказала Вдовиченко.
«Они обещали дать нам немного еды. Но они этого не сделали. На местном рынке нам удалось купить только две буханки хлеба».
Только в начале апреля семье Вдовиченко разрешили выехать из Новой Ялты в Запорожье.
«Однако нам сказали, что единственный способ покинуть территорию России — это пройти процесс фильтрации», — вспоминает она.
«Так мы впервые узнали, что все населенные пункты вокруг Мариуполя оккупированы».
Им пришлось стоять в очереди на фильтрацию до 23:00 того дня.
«Моя мама не могла ходить, поэтому ей разрешили остаться в машине», — сказала она.
«А моя сестра была слишком мала для фильтрации. Ее начинают с 14 лет. Так что нас с отцом отвели в помещение».
По словам Вдовиченко, при фильтрации оккупанты сканируют паспорта, спрашивают о политических позициях людей, проверяют их смартфоны, соцсети и даже историю поиска украинцев, ища хоть что-то, что свидетельствует о проукраинской позиции человека, — что для россиян означало бы, что этот человек — «нацист».
«Я удалила свои профили в социальных сетях и некоторые контакты», — объяснила она.
«Но я сделал несколько фотографий из нашей поездки, и у меня были записи об эвакуации на моем телефоне. Это не выглядело подозрительным, и меня отпустили обратно к машине. Но у отца не было на это времени, и он просто удалил все данные на своем телефоне, так было проще. Вот почему они решили, что он что-то скрывает».
Отец Вдовиченко Александр вернулся к машине через 40 минут.
«Мы знали, что не сможем уехать без него», — сказала она.
«Но вот он медленно шел к машине. Лишь чуть позже он рассказал нам, что его били, пытаясь выяснить, что он скрывает».
Александру еще предстояло провезти семью через более чем 20 блокпостов на пути в Запорожье.
«В какой-то момент я увидела мины, установленные на обочине дороги», — вспоминает Вдовиченко.
«Я предупредила отца, но он сказал, что не может их разглядеть. Так мы узнали, что (оккупанты) настолько избили его, что он начал терять зрение».
Всю оставшуюся часть пути семье пришлось подключиться и помогать Александру, так как если бы он ошибся, могла пострадать вся эвакуационная колонна.
Мария рассказала, что на дороге и во время проверок на блокпостах она видела, как россияне вытаскивали людей из машин и отправляли в неизвестном направлении целые автобусы с людьми. Она видела, как солдаты отбирали у людей еду и теплую одежду.
«6 или 7 апреля мы оказались в безопасности», — вспоминает она.
«Когда мы увидели блокпост с развевающимся над ним украинским флагом, мы расплакались».
В Запорожье Вдовиченко наконец-то оказали медицинскую помощь. У Александра Вдовиченко диагностировали атрофию зрительного нерва — состояние, которое, если его не лечить, в конечном итоге может привести к слепоте.
«С тех пор мы путешествовали по Украине, чтобы лечить моего отца. Зрение еще можно спасти, поэтому мы собираем деньги. После всего, через что он прошел ради нас, я не могу его подвести», — сказала она.
Наталья Демыш обнимает своего 21-летнего сына Юрия / Фото: Natalia DemyshНаталья Демыш, 40 лет, бухгалтер.
До того, как россияне принесли в Мариуполь войну, Демыш работала главным бухгалтером в местной фирме, производившей металлические изделия для завода Азовсталь.
Она жила в Восточном районе на левом берегу Мариуполя.
«Мы могли видеть шоссе на Таганрог (в России) из наших кухонных окон, и моя мама говорила, что, если Россия вторгнется, наш дом будет на линии фронта. И она была права», — сказала Демыш.
Война впервые пришла в дом Демыш в 2014 году, когда пророссийские марионеточные власти попытались занять Мариуполь в начале российского вторжения в Украину. Тогда это им не удалось, и украинские силы выбили их из города.
Из своего окна она могла видеть зарево пожаров и слышать звуки боя в Широкино, селе в 23 км к востоку от Мариуполя. В январе 2015 года россияне обстреляли район Демыш, погибли десятки человек.
«Именно тогда я решила, что мой сын Юрий должен переехать к отцу, моему бывшему мужу. Я осталась в своей квартире с мамой», — сказала Демыш.
С тех пор Юрий живет с отцом. Несмотря на развод, Наталья сохранила хорошие отношения с бывшим мужем. Вместе они подарили Юрию его первую машину, когда ему исполнился 21 год. Она второй раз вышла замуж за Дмитрия, вдовца, который жил в том же доме. Ее семья стала еще больше, когда она наладила хорошие отношения с родственниками своего бывшего мужа и тремя детьми своего нового мужа.
«Но 24 февраля наша счастливая жизнь превратилась в фильм ужасов», — сказала Демыш.
Разрушенный жилой дом в Мариуполе, где сын Натальи Демыш Юрий жил с отцом, пока их обоих не увезли в Россию / Фото: MariupolnowРано утром первого дня полномасштабного вторжения России она открыла окно и увидела проезжающую машину. Говоря в мегафон, водитель машины призывал людей забрать свои вещи и покинуть район.
В то утро она пошла на работу за документами и даже успела выпить чашечку кофе, ожидая, пока ее заберет муж Дмитрий.
«Мы встретились в очереди в аптеке, где он покупал лекарства для своей умирающей жены, а я покупала лекарства для своей мамы», — вспоминает она.
«Горе нас объединило, и в 2018 году мы поженились».
В тот день Дмитрий казался испуганным. Он сказал, что они должны немедленно уехать, так как их район подвергся обстрелу.
«Дым в Восточном районе был, как из труб на Азовстали. Нам пришлось кружить, чтобы добраться до нашей улицы. Повсюду горел огонь», — сказала она.
Во дворе возле ее дома украинские солдаты кричали: «Уезжайте сейчас же! Сейчас будет ад!»
Она успела забрать только мать и младшую падчерицу. Семья бежала в Западный район Мариуполя. Родители мужа приютили их в своей квартире. Город уже был в панике. Люди стояли в огромных очередях у банкоматов и заправок. Снаряды били по зданиям над их головами.
«Люди увидели, как в город вошли солдаты, и начали паниковать. Цены выросли. Люди хватали с полок все, что могли», — вспоминает Демыш.
«Мой сын Юрий был разлучен со мной. Он остался на левом берегу, в квартире с отцом — моим первым мужем Александром и его семьей из четырех человек. Они не собирались покидать город, надеясь, что это безумие скоро закончится. Юрий даже в подвал не спускался, пока россияне не начали бомбить город с моря», — объяснила она.
Мост, который отделял Наталью от сына, был сначала заблокирован, а затем заминирован солдатами.
«Сын моего мужа Костя тоже застрял на левом берегу», — рассказала Демыш.
«Костя только в прошлом году женился на женщине, беженке с (оккупированной территории Украины). Ее семья решила переехать в проукраинский Мариуполь из Докучаевска (оккупированная Россией часть Донецкой области)», — рассказала она НВ.
Обе семьи были очень дружны. Демыш гордится тем, что ее бывший и нынешний мужья стали хорошими друзьями.
«Отец Юрия, мой бывший муж Александр, служил в украинской армии», — рассказала она.
Богдан и Ярослава - племянники Натальи Демыш, которых их мать потеряла в осажденном Мариуполе / Фото: Demysh«У него были проукраинские взгляды, и до войны он работал на Азовстали».
27 марта сгорел жилой дом, в котором жили ее бывший муж и сын. Всех выживших российская армия увезла в оккупированный поселок Новоазовск. Туда же забрали сына и бывшего мужа Натальи. Наталья в последний раз разговаривала с сыном 1 марта, когда Юрий позвонил и сказал, что соседний дом, закрывавший его от российских ракет, рухнул, и теперь их дом стал мишенью.
29 марта Наталье с мужем удалось эвакуироваться по гуманитарному коридору в Запорожье.
«В следующий раз он мне позвонил 2 апреля. Связь была настолько плохой, что я не могла понять, что он говорит. Но просто услышать его голос… Я была так счастлива, я плакала и говорила ему, что люблю его и хочу обнять», — вспоминает она.
Но через несколько дней она получила от него еще одно сообщение: «Мама, нас силой увозят в Россию». После этого Юрий исчез, пока Наталье не пришло очередное сообщение о том, что он в поезде. После этого неделю продолжалась тишина.
«Мне удалось позвонить ему недавно. Его и его отца отправили в Семенов, город с населением всего 24 тысячи человек в Нижегородской области России, более чем в 1500 километрах от Мариуполя», — сказала Демыш. Область находится на самом краю европейской части России.
«Он сказал, что видит вокруг себя только леса и снег», — объяснила она.
«Россияне разместили их в каких-то деревянных домиках. Волонтеры кормят их три раза в день. Никто не давал им выбора. Их просто отправили туда».
Наталья начала искать способы спасти сына и бывшего мужа из России. Так она узнала, что Красный Крест, международная гуманитарная организация, отслеживает только раненых украинцев. Волонтеры из Украины могут воссоединить только те семьи, которые были эвакуированы на территорию, подконтрольную Украине. А экстренные номера России и марионеточных властей даже не работают.
Выяснилось, что Наталья была не единственной матерью в своей семье, которую разлучили с ребенком. Ее племянники 9 и 12 лет тоже пропали в осажденном городе.
«Они были с моим братом. Но он исчез. А их мать увезли в оккупированный Новоазовск вместе со всеми документами. Она искала их, плакала, но не получила помощи», — рассказала Демыш НВ.
Ее невестка Евгения пыталась получить от оккупантов специальное разрешение на возвращение в Мариуполь и поиски своих детей.
«Оккупанты — это новые правители в нашем бедном городе», — сказала Демыш.
Только после 22 апреля Евгения получила разрешение вернуться в Мариуполь и смогла найти своих детей, они были живы. Однако связаться с братьями Наталье до сих пор не удалось.
«Нам удалось эвакуировать дочерей моего мужа, Полину и Настю», — сказала Демыш.
«Другие мои родственники находятся в Мангуше. Моя пожилая мама находится в оккупированном Бердянске. Каждый раз, когда она звонит мне, она плачет и просит меня спасти ее. В Бердянске недостаточно еды, денег нет».
Сейчас Демыш живет в Днепре, ища способы воссоединить свою большую семью.
Она больше не думает о своей разрушенной квартире и своей жизни.
«Все, чего я хочу, это чтобы моя семья воссоединилась, и я хочу, чтобы все они были в безопасности и живы», — говорит она.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.