Побег из войны. Истории четырех семей, выехавших из зоны боев и поселившихся в модульном городке Львова — репортаж НВ
В небольших домиках модульного городка во львовском Стрыйском парке нашли временный дом 250 жителей восточных областей. НВ рассказывает, как они живут и о чем мечтают.
15-летний Роман Гогенко выглядит как типичный подросток из спального района: черный спортивный костюм, накинутый на голову капюшон черного худой.
Еще две недели назад он жил в родной Константиновке — городе Донецкой области, южнее Краматорска. Но война, которая и так восемь лет была рядом, начала стремительно приближаться к городу вместе с наступлением русских войск. И Гогенко с бабушкой выехал во Львов, в место, которого недавно вообще не существовало.
Видео дня
Неделю назад один из старейших парков Львова — Стрыйский — превратился в убежище для украинцев, которым пришлось убегать от войны. Именно здесь, среди величественных коренастых деревьев, раскинулся небольшой модульный городок, оборудованный одинаковыми серыми домиками. Эти жилые параллелепипеды, похожие на контейнеры для морских перевозок, предоставило городу польское правительство.
В части таких помещений расположены общие душевые кабинки, туалеты, медпункт и столовая. В последний переселенцев бесплатно кормят горячими обедами и ужинами. Да и само проживание в домиках бесплатное.
19 апреля здесь нашли свой новый дом 250 жителей восточных областей Украины.
Один из модулей теперь временно принадлежит Гогенко и его бабушке.
Потерял дом и друга
«В Константиновке я чувствовал себя свободным: знал, куда можно идти и что делать, — улыбаясь, рассказывает Роман Гогенко, стоя на пороге домика. — А здесь ничего практически не знаю. Только знаю, как ехать на ж/д вокзал и на центральный рынок».
Роман Гогенко приехал во Львов вместе с бабушкой из Константиновки / Фото: Наталья Роп / НВПодросток оставался с бабушкой в Константиновке практически до последнего. Но в начале апреля услышал от друзей, что Донецкую область «берут в котел, окружают и будут бомбить». Тогда же к эвакуации призвали и местные власти, ведь началось большое наступление российских оккупационных войск. Об этом юноша рассказал бабушке — и они решили уехать.
Дорога на запад страны по железной дороге была непростой, вспоминает Гогенко. Он почти постоянно смотрел в окно и практически не спал. «Мы ехали в зоне обстрелов», — объясняет юноша.
А потом приглашает посмотреть, как они с бабушкой сейчас живут.
В небольшом, но чистом и светлом помещении первой встречает кошка Рута. Она тихонько сидит рядом со столом, двумя двухэтажными кроватями и шкафом, — это вся мебель, которая здесь поместилась. Кроме того, есть обогреватель и, конечно, свет.
Но Гогенко радуется и тому, — к тому же с бабушкой они больше недели прожили в спортзале львовского университета, на матрасах.
Подросток радуется не только уюту, но и тому, что скоро сюда приедет его мама, которая сейчас находится в Полтаве.
В городке он уже успел завести друзей — сверстников из Донбасса, с которыми теперь гуляет по парку. Но все равно скучает по тем ребятам, которые остались в Константиновке.
Когда НВ спрашивает парня о том, что думает о войне и президенте РФ, он тихо спрашивает: «Материться можно?». Но потом задумывается и выжигает на одном дыхании: «Я ненавижу Путина из-за всей этой войны. У меня умер 8 апреля друг. Его прибило волной от удара ракеты в Краматорске. И потому я ненавижу его [Путина]».
Друг по имени Стасик пытался эвакуироваться с матерью и бабушкой на три дня позже Гогенко. Но погиб на Краматорском вокзале от ракеты с надписью «за детей».
Глядя на старые деревья Стрыйского парка, Гогенко по-философски отмечает, что теперь почти не думает о будущем. Он учился в 9 классе и планировал дальше стать поваром, ведь любит готовить.
«Но сейчас ничего не известно, ведь идет война», — пожимает плечами парень.
«Не хочется даже общаться на русском»
Недалеко от модуля Гогенко прикрывает двери своего такого же жилища худощавая черноволосая женщина, рядом с которой извивается 7-летний сын.
Ее зовут Елена Шорникова, — месяц назад она уехала из Харькова.
Жители модульного городка Львова / Фото: Наталья Роп / НВШорникова до войны работала мерчендайзером торговой марки Рудь. Сегодня она осталась без работы и обустраивается в новом городе.
В родном Харькове остался ее муж, ожидающий свою очередь служить на передовой и свекровь. Женщина признается, что до последнего не желала покидать дом.
«Мне там все привычно. Там мой дом, — эмоционально говорит харьковчанка. — Почему я это должна делать из-за каких-то зомбированных придурков, которые рассказывают, какие у нас здесь фашисты?! Вы первые фашисты. Самые большие фашисты. Что вы делаете? Церкви нам разрушили. За что? И как можно в церкви? Даже во время Второй мировой люди прятались в церкви и туда немцы не бомбили».
Однако дом Шорниковой все же пришлось покинуть, ведь под обстрелы все чаще начала попадать центральная часть города, где находится ее жилье. Недавно ракета попала во двор, где она жила, — погибли люди, шедшие в магазин за водой. Поэтому женщина уже не жалеет, что переехала во Львов.
В первые дни войны харьковчанка была в шоковом состоянии и не могла понять, почему Россия напала на Украину и от чего их хотят «освобождать». Теперь, рассказывает она, ненавидит россиян и все, что с ними связано: не может ни слушать русскоязычные песни, ни смотреть кино.
«Я только на русском говорю, — признается Шорникова. — Ребенку проще, — сын в украиноязычной школе учится. Если его здесь что-то спрашивают, то он отвечает на украинским… Но я тоже стараюсь переходить на украинский. Не хочется даже общаться на русском».
В Харькове, по словам женщины, даже те, кто раньше благосклонно относился к России, начали их ненавидеть. Однако сама Шорникова не разделяла их чувства и раньше. Ведь россияне еще 8 лет назад вторглись на украинскую землю.
«Если хочешь жить в другой стране — берешь и просишь там политическое убежище», — убеждена харьковчанка.
Пока НВ разговаривает с Шорниковой, ее маленькому сыну становится скучно.
«Мама, а ты еще долго будешь разговаривать?» — спрашивает он.
«А куда ты хочешь бежать?» — спрашивает НВ у мальчика.
«Расрисовывать писанки», — отвечает вместо него мать. И оба направляются на мастер-класс.
Пусть сдохнет Путин
Рядом с Шорниковой, в другом модульном домике, живет землячка Наталья Нагорная. До войны она жила в городке Люботин, в 20 км от Харькова.
Нагорная приглашает НВ к своему временному дому и знакомит с дочками: 10-классницей Альбиной и 4-классницей Софией. Младшая как раз нарезает яблоки для фруктового салата.
Наталья Нагорная приехала во Львов вместе с дочками-школьницами Софией и Альбиной / Фото: Наталья Роп / НВЖенщина рассказывает, что приехала с девушками во Львов еще 10 марта. И сейчас уже может назвать себя «дембелем».
В модульный домик они заселились всего несколько дней назад. А до того где только не ночевали. «Спрашивают: какой адрес? — бодро рассказывает женщина. — Я говорю: спортзал, первый матрас слева».
До войны Нагорная занималась клинингом — убирала квартиры, делала химчистку вещей. Посвятила этому делу 13 лет, имела клиентскую базу и очень хорошо себя чувствовала. А муж, с которым вместе уже 23 года, преподавал музыку. Теперь он поехал служить в ВСУ и играет уже на другом «инструменте».
«Была спокойная жизнь, дети учились, — говорит женщина. — Это было до войны. А теперь все по-другому».
В родном Люботине с первого дня вторжения были слышны обстрелы. И очень быстро семья Нагорных научилась за несколько секунд запрыгивать в погреб: рюкзаки были всегда собраны, а спали одетые и обутые.
Во время сильных обстрелов в их доме форточки сами открывались, а стены содрогались. Но через несколько дней семья к этому привыкла и перестала прятаться в погребе.
Нагорная признается, что действительно страшно было от того, что никак не можешь спасти детей от вражеских обстрелов — разве что накрыть собой.
Дети — главная причина, заставившая семью уехать из Люботина. Осталась только свекровь, которая объяснила, что будет охранять дом, чтобы семье было куда вернуться.
«Я говорю: «Ма, что вам охранять? Самое главное — вот», — говорит Нагорна и показывает на своих девочек.
Сегодня они звонят бабушке и спрашивают, как дела и «бахает» ли. На это старшая женщина часто отвечает: «Вяло [бахкают]».
Волнуется Нагорна сегодня и за мужа, который несколько дней назад уехал на учебу. Теперь ей сложно прийти в себя.
«Ничего. Все будет хорошо, вернется, — подбадривает себя женщина. — Главное, что мы ждем. Мы говорили: „Папа, когда они узнают, что ты пришел на войну, то война закончится сразу“».
Жительница Харьковщины рассказывает, что хоть и уехала из родного города, но Украину не собирается покидать. Этого не хочет ни она, ни дети: «Все говорят: Ваш папа ушел — теперь можете со спокойной душой ехать за границу». Как? Мы — семья. И здесь мы дома".
Нагорная вспоминает недавний случай, когда после отъезда мужа немного «рассиропилась» посреди львовской улицы. К ней сразу подошли несколько человек и начали спрашивать «что случилось?» и «как мы вам можем помочь?».
«И я понимаю, что я дома, — эмоционально говорит Нагорна. — во Львове, Харькове, Киеве. В любом городе я дома».
Женщина не может дождаться, когда проснется и ей скажут, что «война закончилась».
«А еще лучше — что Путин сдох, — дополняет свою маму школьница Альбина. — Хорошое было утро, когда Жириновский сдох».
«Кого он пришел освобождать?!»
В еще одном домике городка НВ застает за уборкой Галину Щербину — жительницу поселка Новодонецкое в Краматорском районе. Она приехала во Львов вместе с мужем, двумя внуками и дочерью. Зять же остался защищать страну на передовой, — семья уже давно не имеет с ним связи.
Галина Щербина не хотела покидать родную Донетчину. Но страх не увидеть дочь и внуков убедил покинуть опасный дом / Фото: Наталья Роп / НВО событиях последних недель Щербина не может говорить без слез: «Бросили дом, бросили все. Уехали. Может, мы бы этого не сделали. Ибо уже было жалко свой дом, свое все…»
Но женщина начала беспокоиться, что больше не увидит дочь и своих внуков. Вот так и решила отправиться из родного дома.
Семья выехала с железнодорожного вокзала Краматорска 7 апреля. Уже на следующее утро по нему ударила российская ракета, убив более 50 человек, включая детей.
Сейчас не на что жаловаться, объясняет Щербина. Здесь хорошо приняли и кормят. Но женщина предпочла бы приехать во Львов лучше, как туристка. «Нравится, все хорошо, — говорит она. — Но переживаю, чтобы дом не разбили. Куда потом возвращаться? Лук потыкала, морковку посеяла… Наверное, заросло».
Но больше Щербина скучает не за огородом. «Ой, чтобы мир был. Чтобы была Украина, — со слезами на глазах говорит она. — И не известно, что с мужем моей дочери. Нет с ним связи».
Жительница Краматорщины говорит, что им не нужна Россия. Особенно после всего, что та наделала в Украине.
В молодости Щербина жила в Сибири и думала, что «русские — нормальные люди». «Кто знал, что они такие скотыняки и так получится? Что на детей все [ракеты и бомбы] сбрасывают? Это же немыслимо, — говорит женщина. — Кого он [Путин] пришел освобождать, мне интересно? Кто его просил? Мы жили хорошо, все у нас было».
Осматриваясь на временное жилье, Щербина признается, что ждет, когда закончится война и сможет вернуться домой: «Зайду во двор — и, думаю, буду самой счастливой».
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.