«Они вернулись в 2008 год». Аналитик CIT о системных проблемах войск России и стратегии оккупантов — интервью
Все проблемы российской армии невозможно быстро исправить, а производство новой техники уже должно продолжаться в условиях санкций, рассказал в эфире Радио НВ Кирилл Михайлов, исследователь Conflict Intelligence Team (CIT).
Поддержи НВ https://www.youtube.com/embed/ZqQAJHhfMiw
— Мы говорим о том, что в ближайшее время может начаться наступление российских оккупантов на Донбассе, мы говорим, что это должно произойти. А когда это вот-вот, что вы видите относительно скопления сил на Донбассе и их готовности к наступлению?
Видео дня
— Мы видим, что определенные силы, которые были отведены с киевского, черниговского, сумского направлений, уже вводятся на Донбасс. Это в первую очередь 4-я танковая дивизия, воевавшая на сумском направлении, также это отдельные части Центрального военного округа РФ, 41-я танковая армия. Это десантные части, также переброшенные из-под Киева, потому что мы видим на их технике букву V, которой отделялась техника, воевавшая на юго-западном направлении Киевской области. И сейчас мы видим, что другие части также перебрасываются на Донбасс, это, например, Точки-У, которые производили ракетные обстрелы из Беларуси. Также мы видим новые эшелоны с техникой, следующие из Сибири, Дальнего Востока Российской Федерации, со складов. И мы считаем, что определенные части еще требуют какого-то времени на подготовку, на пополнение, на овладение новой техникой, на боевое согласование, потому что некоторые батальонно-технические группы даже объединяют с двух-трех, понесших значительные потери. И мы считаем, что в течение недели или двух все эти войска будут готовы, но вопрос в том, не захочет ли Путин начать это наступление раньше, чтобы как-то закончить его до сакральной даты 9 мая. Если да, то это будут не слишком большие силы. Если вообще говорить, то Россия может выставить от 80 до 100 батальонно-тактических групп, а сейчас, согласно данным западных разведок, по всей территории Украины, от Херсона до Харькова, находятся около 65 этих формирований.
— А можем ли мы уже сейчас оценить количество личного состава, который уже есть на Востоке Украины?
— Это очень тяжело, потому что, с одной стороны, как мы знаем, россияне понесли очень значительные потери в ходе неудачных наступлений по всей территории Украины, а с другой стороны в России проходит какая-то ползучая мобилизация, заманивающая на контракт за средства от трех тысяч долларов в месяц, например. И с другой стороны, на оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей, как мы знаем, сейчас проходит принудительная мобилизация, это дает какое-то пополнение этих потерь. И как мы считаем, после этих мобилизационных мер без учета возможной принудительной мобилизации на территории РФ Россия может выставить от 80 до 100 тысяч личного состава, которые будут непосредственно участвовать именно в боевых действиях.
— Мы точно знаем, что большая цель российской армии, российских оккупантов состоит в том, чтобы окружить украинские силы в зоне ООС. Насколько это возможно из того, что вы наблюдаете за их перемещением и возможно ли это вообще?
— Мы видим, что украинские войска мешают этому перемещению, я подразумеваю подрывы мостов, атаки на колонны. Эти колонны едут, как мы видели на Киевщине, очень скучно, потому что сейчас почва еще очень влажная и это мешает езде по нему, поэтому они передвигаются по дорогам. Возможно, зависит от того, какой вариант действий они выберут. По нашему мнению, есть несколько вариантов: первый, программа минимум — окружение Северодонецка, Лисичанска и взятие их. Средняя программа — окружение восточнее Славянска, Краматорска и тех сел, которые находятся на линии столкновения. Программа максимум — окружение Славянска, Краматорска, Дружковки, Константиновки и выход на административные границы Донецкой и Луганской областей. Я напоминаю, что именно в этих границах Россия признает так называемые республики Донбасса.
— Да, именно такова якобы новая цель этой так называемой «военной спецоперации». Мы видим, что россияне сообщают о том, что якобы украинцы обстреливают их в Брянской области. Был перехват от Службы безопасности Украины, переговоры некоего российского солдата с его женой, он говорит, зачем они сами обстреливают Климово в Брянской области. Видите ли вы такие обстрелы со стороны российской армии, можете ли вы проанализировать эту ситуацию?
— Пока у нас недостаточно данных, чтобы говорить уверенно, кто именно производит эти обстрелы. Что касается Климова, то вопрос в том, что там была вполне гражданская цель, это несмотря на то, что есть военная цель, прежде всего войска, отведенные с черниговского направления. Применялось оружие, находящееся на вооружении и Украины, и России, насколько известно, это неуправляемая авиационная ракета С3. Но то, что это педалируется в российской пропаганде по государственным каналам, это вполне может быть провокацией. Но нам сейчас, как я уже говорил, недостаточно данных, чтобы узнать, какие из этих обстрелов провокации, какие из них могут быть украинскими действиями, например. Если говорить об обстрелах каких-либо пограничных пунктов, следует понимать, что они подчиняются Федеральной службе безопасности России, то есть пограничные пункты являются вполне военными целями. Поэтому это очень сложно определить с помощью открытых источников.
— Топ-тема последних двух дней — это тема с крейсером Москва и с тем, что именно с ним произошло. Мы знаем, что он затонул, это все. В этом отношении также много разговоров о том вооружении, которое могло быть на этом крейсере, потому что даже говорят, что там могли быть ядерные боеголовки. Но еще более интересно, что произошло с личным составом: говорят о том, что там могло быть около пяти сотен российских военных, как сообщается, только 14 из них вернулись в Севастополь. Якобы 54 были спасены турецким кораблем. Стало быть, более 440 российских военных погибли? Как вы оцениваете эту информацию?
— Если вспомнить историю с подлодкой Курск, мы долго не будем знать о судьбе тех людей, военнослужащих. С одной стороны, понятно, что крейсер тонул долго, еще вчера утром Пентагон сообщал, что он до сих пор держится на воде и его пытались отбуксировать в Севастополь. Можно предполагать, что какое-то количество им удалось эвакуировать из этого корабля. Мы обязательно будем знать, потому что это будут посты в социальных сетях их воинских частей, их родственников. Если этого будет очень много, то можно сделать выводы, что определенное количество не смогли спасти. И помним историю 331-го парашютно-десантного полка, у которого только в открытых источниках есть 50 погибших, а это значит, что он понес очень большие потери. Также в следующие недели мы будем знать, что именно произошло с экипажем Москвы.
— А не предполагаете ли вы того, что прежде всего российское Минобороны запретит родственникам погибших что-либо такое выкладывать в соцсети, потому что, видимо, они не хотят, чтобы была утечка о том, что там могли погибнуть? Как вы думаете, возможен ли такой шаг со стороны российского Минобороны, что это будет просто контролироваться, чтобы никаких утечек на этот счет не было?
— Теоретически это возможно, если это делать именно с экипажем крейсера, с этими семьями, потому что их должно быть количество, как вы говорите, 500. Да, это возможно, но мы до сих пор не видели, чтобы Минобороны удачно контролировало информацию о потерях. К примеру, BBC уже собрало данные из открытых источников о более чем тысяче бойцов, о которых уже известно, что они погибли. На мой взгляд, что-то должно появиться в социальных сетях, если на самом деле погибло очень много российских моряков.
— Есть ли у вас информация о том, что происходит на юге Украины, какие перемещения со стороны Крыма?
— Со стороны Крыма я не думаю, что там осталось много войск. Насколько нам известно, с начала вторжения в нем участвовали даже бригады береговой обороны Крыма, морская пехота, которая должна была высаживаться в Одессу, но была задействована в сухопутных боях на николаевском, мариупольском направлении. По нашему мнению, там уже нет каких-либо резервов со стороны Крыма. Мы также видели, что даже те войска, которые есть, находятся в опасности, мы видели спутниковый снимок Чернобаевки, где было определенное количество техники. Вертолетов там уже не было, но там была техника, которая очень «скучно» стояла и, как мы видели, сериал о Чернобаевке будет продолжаться. Это давление, которое украинские силы сейчас оказывают на херсонском направлении, должно в определенной степени отвлекать россиян от их большого донбасского котла, который они пытаются там организовать.
— Для наших слушателей, если можно объяснить, почему они постоянно приходят в Чернобаевку, их там постоянно уничтожают, почему Чернобаевка так важна?
— У меня нет слов. Когда там были вертолеты, можно было предположить, что россиянам очень нужна поддержка с воздуха на николаевском, криворожском направлениях, поэтому они были готовы идти на какие-то определенные риски и размещать там вертолеты. А сейчас мы видим, что российские вертолеты перемещаются в Чаплинку, которая на восточном берегу Днепра, совершенно непонятно, почему они оставляют технику в Чернобаевке, у меня нет ответа на этот вопрос.
— Ваши коллеги из Conflict Intelligence Team сообщали, что до 40% выведенных из Украины контрактников Российской Федерации отказываются возвращаться на передовую. Откуда у вас такая информация и что это значит для нас? Это значит, понятно, что 40% не хотят воевать, а кем могут их заменить, по вашему мнению?
— Такая информация идет из публикаций российских независимых медиа, публикуемых правозащитниками, оказывающими поддержку бойцам, которые не хотят воевать. Также некоторые наши источники из состава тех войск, которые вторглись в Украину. Это может означать, что да, часть (от 20 до 40%) уйдет, но с другой стороны, оставшиеся будут менее многочисленными, но мотивированными к бою, к каким-то военным преступлениям. А то, что пытаются их заместить — это контрактники, так называемые краткосрочные контракты на полгода, этот контракт дает до 200 тысяч рублей или до трех тысяч долларов в месяц. Но мы уже видели, что несколько вернувшихся контрактников столкнулись с таким традиционным российским: я вас туда не отправляла. И они не могут получить эти средства, которые, как они полагают, заработали, потому что они были официально на учениях, на спецоперации, но не на боевых действиях. Боевых действий официально не было, официально это не война, поэтому многие не могут получить средства, поэтому здесь вопрос очень большой, смогут ли получить даже те, которые сейчас туда едут. Также мы видели, что отдельно Рамзан Кадыров набирает добровольцев, и эти добровольцы не только из Чечни, но и других регионов России. В рядах этих кадыровцев мы и вы видели этого антифашиста, который говорил, что уважает всех, кто родился с белой кожей на славянской земле. Понятное дело, какой контингент будет туда ехать.
— Вы утверждаете, что именно этих контрактников кидают на деньги, правильно?
— Да. Мы не знаем, будет ли их кидать сам Кадыров, у него очень много денег из федерального бюджета. И почти все, что он сейчас делает — это нужно для того, чтобы показать Путину в первую очередь, что он полезен, что его нужно держать возле себя и дальше давать ему средства из федерального бюджета, которые идут и на вооружение, и на отправку новых бойцов на территорию Украины, где они несут, как мы понимаем, какую-то тыловую службу в первую очередь; кроме того, совершают военные преступления, словом, работают оккупантами.
— Я прочитал обширную аналитическую статью, которую подготовили вы и ваши коллеги, для наших слушателей скажу, что статья о том, как война в Украине продемонстрировала проблемы российской армии. Там многое, на примере водителей бензовозов вы рассказываете о том, что нужно платить им, например, 50 тысяч рублей, но армия не хочет платить им 50 тысяч рублей, поэтому они просто берут срочников, которым не нужно ничего платить. Правильно ли я понимаю, что большая часть проблем российской армии, которые нам очень выгодны, в коррупции и в том, что деньги просто разворовываются?
— Да, именно в том. Вы, может быть, видели дворец Шойгу, который он построил у себя на родине, в Туве. И это не только Шойгу, эта коррупция есть на всех уровнях военной власти, точно так же, как и гражданской власти. И да, мы видим, что очень много разворовывается, не проверяется исправность техники, потому что какая-то комиссия может быть. Дело в том, что на самом деле никто не готовился к большой войне. Несмотря на риторику крепости в осаде, которая была последние несколько лет по российскому телевидению, на самом деле никто не готовился к тому, что будет большая война, где будут задействованы почти все силы, находящиеся сейчас в Российской Федерации. И для того чтобы как-то показательно выступать на учениях, не нужно держать всю бригаду или дивизию в боеспособном состоянии. Но сейчас, когда это внезапно стало нужно, оказалось, что армия к войне не готова. Вы помните, как у нас было такое сравнение, что российская армия оказалась в состоянии украинской армии 2014 года.
— Вы называете много проблем российской армии, и то, что у них нет нормальной коммуникации и пр. Как вы думаете, в какие сроки они могут это исправить? Это очень важно для нас, для украинцев.
— Это невозможно исправить в какие-то разумные сроки, совпадающие по срокам этой «спецоперации» или войны. Это возможно только за годы, за годы реальных реформ. Но это вопрос, если российское государство способно, российская армия способна на настоящие реформы, потому что мы видим эти реформы с 2008 года, и Россия оказалась почти с той армией, которая входила в Грузию, у которой были те же проблемы, которые мы видим сейчас. К тому же огромное количество современной техники уже утрачено и чтобы пополнять ее, потребуются годы работы российских заводов, а это уже будет в условиях реальных санкций. К примеру, в современных российских танках Т-72Б3 было очень много западной электроники, они уже будут менее боеспособными, потому что российская промышленность не способна найти им достойную замену.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.