«Падаю на землю и делаю вид, что я труп»: как жительница Ворзеля на велосипеде убегала от российских танков — история спасения
Жительница Ворзеля Марина Дайя 7 марта на велосипеде отправилась из Ворзеля в Фастов, чтобы сесть на поезд и добраться в Польшу к своему сыну. Но по дороге ее догнали российские танки
Марина Дайя жила в Ворзеле с самого детства. Женщина — психолог по специальности. Однако с начала войны работает только с теми, кто ее окружает и нуждается в помощи. Большинство времени Марина сейчас тратит на волонтерство, в частности, на координацию доставки гуманитарной помощи в освобожденные ВСУ населенные пункты. Война пришла в ее дом в начале марта, и женщина решила бежать. Ей удалось выехать из Ворзеля на велосипеде, однако по дороге Марина дважды встретилась с колоннами российской техники. Свою историю спасения Марина Дайя рассказала НВ.
Видео дня
Марина Дайа. / Фото: Фото предоставлено спикером— Когда в Ворзель, непосредственно к вам домой, пришла война?
— Первый удар пришелся именно 24 февраля около 6 утра. Я сидела медитировала и почувствовала ударную волну, в дверь влупило. Первая мысль была, что бомбардировка. Но потом думаю: да нет, столько меня уже накрутили, что начнется война. Думаю, не надо себя накручивать. Затем еще несколько раз повторились прилеты. Смотрю в телефон и вижу, что война таки началась. Тогда молотили по Гостомелю.
У нас люди массово начали идти в магазины, снимали средства. Меня уговорили сходить, хотя, честно говоря, я не думала, что это настолько серьезно, и что это вообще необходимо. Но прогулялась в центре Ворзеля. Пока шла, продолжали громить Гостомель. Взрывы прямо рядом ощущались. Я не представляю, что там было…
В Ворзеле сначала они вошли в центр. Больше всего пострадали люди в ЖК Grand Villas. Они сидели там запертые, их не выпускали. И где-то между 5−7 марта, кажется, их выпустили. Но тогда россиян, по крайней мере, в нашем уголке не было. Зашли они уже после того, как я выбралась. Они несколько дней до того там шныряли на этом поле между Ворзелем и Немешаевым.
— Как вы поняли: «Все, сейчас нужно собирать вещи и уезжать?»
— Это скорее интуитивнее такое… Мне предлагали выбираться сразу. Находили машины, бусы, чтобы за границу куда-то выехать, куда-нибудь. Но у меня было такое чувство, что я должна быть на месте. В принципе, я познакомилась с людьми, которым потом тоже смогла помочь уехать. Это священник с супругой.
У нас там у всех не было связи, где-то заряжали в машине телефоны. Бензин уже кончался. Информации из внешнего мира не было. Поэтому, если кто-то был, кто мог помочь выбраться, это было очень важно. У меня такие люди были. И потом я таким образом могла также им как-нибудь помочь.
А потом через две недели я поняла, что я там уже не полезна. И я думаю, чего ждать? Если есть возможность на завтра, то завтра.
— Вы решили самостоятельно выбираться? Где были ваши родные? И все ли сейчас с ними хорошо?
— Часть родных — бабушка, тетя, сестра в Хмельницкой области. Сын проживал с отцом в Хмельницком. И мы решили его с мачехой вывезти в Польшу. Я должна была к ним присоединиться, но сложилось по-другому.
— Итак, с чего для вас начался этот путь? Как вы на него отважились?
— Отважилась, потому что нужно было выбираться. Есть такое состояние, когда не сомневаешься, а понимаешь, что так правильно и так нужно. Я решила поехать в Фастов. Я знала, что оттуда идет прямой поезд в Польшу. До Фастова мне было ехать 70 километров.
Собрала вещи, без пятнадцати двенадцати я уехала. Взяла велосипед, собрала сумку, друзья, с которыми познакомилась, жившие со мной, священник с женой, меня провели. Я предложила ехать со мной, но они решили остаться. Тоже люди с интуицией. Им нужно было выбираться по-другому. Через километр я увидела танки, которые были на поле между Ворзелем и Немешаевым. Я думала, что они там и будут, а я поеду себе в другую сторону. Думаю, поеду, они сейчас меня не увидят за посадкой, я поеду себе и все. Оказалось, они почему-то решили поехать за мной.
— Они вас догнали?
— Я увидела, что догоняют. Там куча танков за мной, и один перпендикулярно едет. Ехавший перпендикулярно, он меня увидел. Я понимаю, что дальше убегать я просто не успеваю, они очень быстро едут. Бросаю велосипед и падаю на землю. Вещи немного рассовываю, чтобы сделать вид, что я труп. Я думала, что они проедут, развернутся, или как-то они меня минуют. А именно в этом месте они решили остановиться. Таким образом, скрывались от наших вдоль посадки. И выходит, что я такая лежу, а они по сути кругом меня все. Я не знаю, как я со своим счастьем умудрилась именно туда попасть. Но лежала так минут 30−40, по-видимому, начала подмерзать. Затем россияне, которые ехали перпендикулярно танку, увидели мой «труп», решили проверить. Я встала и говорю: «Не стреляйте». Они мне сказали: «Мы мирных не стреляем». Это были молодые ребята лет 20 с лишним. Меня отвели к главному, ему было где-то за 40. И он меня стал расспрашивать, кто, куда, почему. Я объяснила, что мирная… Хочу уехать. На что мне сказали, что из Фастова поезда уже не ходят. Я думаю, а им откуда знать, на месте разберемся.
— Они вас допрашивали, чего вы лежали 40 минут на земле? Обыскивали?
— Спрашивали. Я говорю: «Знаете, такая ситуация, я не была к ней готова, я не знаю, как поступать в такой ситуации. Это первое, что мне пришло в голову инстинктивно. К такому меня жизнь не готовила абсолютно».
Они проверили все мои вещи, посмотрели, нет ли у меня оружия и отпустили. Я вообще решила ехать на велосипеде, потому что слышала, что они расстреливают автомобили. А здесь, я одна. Женщина на велосипеде. Возможно, это как-то повлияло. После этого я доехала до Николаевки. Там немного заблудилась. Нашла местных. Они показали мне, как можно под Житомирской трассой пройти так, чтобы остаться незамеченной. Я начала двигаться в том направлении, о котором мне сказали, и понимаю, что там открытое пространство. Это у озера было. А с другой стороны вижу танки. Снова. И снова понимаю, что они могут выстрелить. Я подумала, что, возможно, я успею прошмыгнуть там. Но я не успела. Поэтому бросаю этот велосипед, поднимаю руки и под дулом этого танка жду, поедет ли он или выстрелит.
— Как далеко он был от вас?
— Прямо перед носом. Метров 10… Мне кажется, что даже меньше.
— И он был один? Это была колонна?
— Была колонна где-то до 10 единиц. Если первый раз это было где-то 20 танков и разных машин. То здесь было их до 10 примерно. Оттуда вылез бурят. Сразу сказал: «Давай телефон». Я отдала. Проверили мои карманы. Очень мне повезло, что они не нашли второй мой старенький телефон. Там была моя карточка, к которой были привязаны все данные, чтобы я смогла как-то восстановить все мессенджеры. Обыскали все мои вещи. Оставила им телефон. Потом говорят: «Уходите отсюда быстрее». И меня отпустили.
— Вы после этого продолжили движение в сторону Фастова?
— Да, это еще был день. Я тогда километров 20 проехала, где-то было около трех, пожалуй. Это было прямо у Житомирской трассы, буквально метров сто и Житомирская трасса. Выехала на нее. Ужасная картина предстала передо мной. Такие разрушения, что ужас… В фильмах об апокалипсисе такое не увидишь… Машины, труп на дороге… Вот такое. Я переехала дорогу, в этот момент они снова начали шмалять. У меня нет навигатора, нет карты, я не знаю, куда ехать дальше. И здесь выглядывают люди со двора. Накануне по ним устроили из танка. Разговорилась с ними, пригласили, напоили чаем. Чуть-чуть я отдохнула, у меня было, как зарядить телефон, чем зарядить, я им дала, и сама позвонила. Это тоже очень помогло. Я смогла позвонить по телефону, дать информацию, что со мной все хорошо. Немного отдохнула у тех людей. Потом чувствую, что нужно ехать дальше. Они мне уже рассказали, куда и как. И я поехала до блокпоста. Там у наших спросила. Они подтвердили, что в Фастове перебили пути. Думаю: буду сейчас машину ловить. И тут едут волонтеры. И они взяли меня.
— Они забрали вас с собой в Киев?
— Мне сказали, что им нужен человек в помощь. А я посидела, подумала, что мне все-таки с ними лучше. Я хотела волонтерить, вот мне такая возможность подвернулась.
— Уже сейчас вы знаете, ваш дом уцелел?
— Именно с моим домом все хорошо. Туда они даже не вошли. Но там рядом был их блокпост, и они ходили по домам возле него. Там были такие красивые дома, откуда люди выехали. Мой сосед погиб. Как это случилось, никто точно не знает. Есть информация, что он пошел на колбасный завод. Еды тогда уже вообще не было. И люди пошли туда доставать еду. И вот так его поймали.
Его похоронили возле церкви, потом должны перезахоронить. Потом еще была такая ситуация, у меня очень близкие соседи, я их даже вторыми родителями называю. Они ушли в дом напротив. Муж уже пожилого возраста, за 70. Можно сказать, дедушка. А там уже все было размародерено и там же были русские — парень молодой, лет 18−20. И командир, видно. Командир говорит: расстрелять их всех. Он испугался. Говорит: «Как?» Так, выполняй приказ. Этот дедушка говорит: «Слушайте, у меня половина России в родственниках, я половину жизни там своей провел». Все-таки ему сберегли жизнь.
— Насколько сейчас организована в Ворзеле гуманитарная помощь? И насколько вы вовлечены в нее?
— Я сотрудничаю с киевским депутатом, есть у нас и ворзельская депутат. Когда представилась возможность поехать, я просто договорилась с ними и поехала, привезла самое необходимое. В свой дом заехала посмотреть. Сейчас в Ворзеле уже везут помощь все, кто может. Едут волонтеры, которые самостоятельно организуются, сами везут, за свой счет покупают. И официальная гуманитарка. Там много сейчас. Они уже не голодные. А чем я сейчас занимаюсь? Гуманитарку возим. Есть легион иностранных военных, приехавших помогать воевать за Украину, помогаем им найти, как оформиться. Потому что бюрократия наша — это проблема. Есть какие-то точечные запросы для конкретных людей, есть большие запросы, например, поехать в Бородянку. Есть несколько направлений работы.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.