Трагедия маленького села. После оккупантов в Термаховке на Киевщине остались воронки, могилы во дворах и вражеская пропаганда — репортаж НВ
Российские солдаты — по домам, местные молодые ребята — в яме, старые люди — в могилах, — такова история месячной оккупации у небольшого села Термаховка, расположенного неподалеку от границы Чернобыльской зоны.
26 февраля в 11 часов утра жизнь улицы Октябрьская в небольшом селе Термаховка, расположенном в 100 км на север от Киева, изменилась навсегда.
Людмила Александровна, 54-летняя жительница одного из домов на Октябрьской, в это время как раз садилась есть с 81-летней свекровью. "Мы сели и поели, после чего мать прилегла", - вспоминает женщина. Сначала они услышали громкий звук, который она описывает как «бах, бах, бах», где-то неподалеку – это бомба попала в болото, находящееся неподалеку от дома.
Видео дня https://www.youtube.com/watch?v=HONxxdtwQJA&ab_channel=%D0%9D%D0%92
Дальше был второй удар: Людмила только помнит, как падала. «Все улетело: стекло, крыша. Я лежу и думаю: Божечки, Божечки, хоть мать успела накрыть», — рассказывает женщина, стоя во дворе у своего сильно поврежденного дома. Вместо выбитых пластиковых окон здесь сейчас – доски и старые рамы. В крыше – огромные дыры.
Все, что осталось от жилого дома после авиаудара по улице Октябрьской / Фото: Александр Медведев / НВПосле бомбежки Людмила выбралась из-под обломков и битого стекла и вышла на улицу. Заглянула к соседям. «Хозяин уже лежал накрытый – мертвый. Горел хлев. Бегал его родственник, искал его жену, – вспоминает женщина и начинает плакать. — Я вернулась и говорю: мама, Ленчика уже нет в живых».
Людмила у могилы соседа, находящегося в его дворе / Фото: Александр Медведев / НВПозже она увидела другого соседа, - тот бегал, искал родственницу. Нашел – раненую. Она умирала 2 дня, поскольку скорая отказывалась ехать сюда из-за боевых действий.
Людмила говорит: всего через несколько минут обстрела их улица потеряла пятерых своих жителей.
Кресты на Октябрьской
В Термаховке до войны жили около 400 человек, - и все друг друга знали. Теперь знают и другое, кто где погиб, кто где похоронен.
Людмила ведет НВ в соседний двор. Там стоит уцелевший двухэтажный дом, рядом иномарка с разбитыми окнами. Похоже, здесь жили небедные люди.
Прямо посреди двора крест: могила соседа.
В следующем дворе – похожая картина. Здесь живут два брата – Анатолий и Владимир, и их отец – 71-летний Петр. А под крестом возле дома лежит 61-летняя Алла, мать братьев, погибшая в то адское утро 26 февраля.
Братья Анатолий и Владимир вместе с отцом у могилы матери в собственном дворе / Фото: Александр Медведев / НВВладимир объясняет: когда пришли оккупанты, они не позволили похоронить погибших на кладбище, поэтому местные и сделали могилы возле домов.
Могилы двух погибших женщин в их дворе, от дома ничего не осталось / Фото: Александр Медведев / НВДом этой семьи хоть и пострадал, но уцелел. А вот на месте дома напротив – огромная воронка, сгорели остатки стены, скелет коровы. И два креста над могилой — там лежат женщины, жившие в исчезнувшем доме.
Скелет коровы во дворе полностью разрушенного дома / Фото: Александр Медведев / НВ«Я сейчас как живу, будто и не живу. Честно вам скажу, я за месяц оккупации думала, что сойду с ума», — говорит Людмила Александровна, продолжая грустное путешествие по селу.
Воронка на Октябрьской от обстрела / Фото: Александр Медведев / НВКогда начались активные боевые действия, ее муж был на работе в Иванкове, это 15 км на югу от Термаховки. Он смог возвратиться домой только после того, как россияне отступили.
Женщина рассказывает, что однажды русские военные заходили в ее двор. Улица Октябрьская — окрестность села, наиболее пострадавшая от бомбежки. «Солдат говорит мне через забор: — Здравствуйте. Я отвечаю: - Здравствуйте. Он ко мне: - Как у вас здесь? Все хорошо? - пересказывает Людмила. - Я говорю: - Ну как вам сказать. Видите вон, — и показала на дырявую крышу. А потом развернулась спиной к нему. Но как мне хотелось ему все сказать!».
Фото: Александр Медведев / НВВ течение месяца оккупации она не выходила за пределы своей улицы и видела, как селом проходила российская техника.
Людмила до сих пор не может прийти в себя от того, что россияне — «они тоже православные», оказались такими «извергами». «Они знали, что на этой улице живут люди и бросили по нам бомбы, – говорит она. – Я не знаю, как им будет житься после этого».
С начала войны она каждое утро молится Николаю Чудотворцу о здоровье украинских военных.
Ребята в яме
Если Октябрьская – это окрестность села, то Полесская – центральная в Термаховке. Улица не пострадала от обстрелов, но здесь россияне заняли деревенские избы и жили во время оккупации.
Прихожане церкви, также стоящей на Полесской, рассказали НВ: российские военные грабили дома выехавших из села. Выносили абсолютно все – от одежды до консервации. Тогда местные начали писать на своих заборах — здесь живут люди, чтобы к ним не заходили незваные гости.
Фото: Александр Медведев / НВТатьяна, которую НВ встретил во дворе сельской церкви, рассказывает: 17 марта оккупанты задержали 5-х местных сельских парней, 22-23-х летних. Россияне говорили, что они якобы передавали информацию ВСУ, корректировали огонь. «Говорили нам, что ребята жгли костер где-то на ферме, хотя их забрали из домов с диванов», — объясняет Татьяна.
Ребят, связав им руки алюминиевым проволокой, россияне бросили в большую яму, где и держали.
Местные дважды ходили к оккупантам, пытаясь освободить арестантов. Впервые у вражеского блокпоста собралось 30 селян. Россияне сказали – выберите одного человека, который будет вести переговоры. Выбрали мать одного из задержанных ребят. Ей, как вспоминает Татьяна, рассказали: задержанные живы, им дают есть, но отпускать их не планируют.
Через пять дней уже 70 термаховцев прибыли до блокпоста россиян. «Они [оккупанты] сказали, что пока мы будем здесь, ваших ребят не отпустим. Обещаем отпустить их живыми, когда будем уходить из села», — рассказывает Татьяна.
Враги сдержали слово - отступая, они отпустили молодых людей на свободу. В яме они просидели две недели.
Оккупированный дом
На Полесской, но ближе к выезду из села в сторону Иванкова НВ встречает 50-летнего слесаря Валерия Репика. Стоя у ворот своего дома, он спрашивает: "Хотите я вам расскажу, как у меня жили ФСБ-шники?". И приглашает в дом, в котором он проживает вместе с 78-летним отцом.
50-летний Валерий Репик показывает перерытую россиянами землю рядом с домом / Фото: Александр Медведев / НВ6 марта ко двору дома Репика российские военные подогнали БМП. Они перелезли через ворота, открыли гараж и начали возиться с хозяйственной машиной.
Репик вышел из дома, отметил врагу, что он на месте. Однако россияне сразу навели автоматы на него и отца. Репик — охотник, имеет в доме ружье.
На чердаке одного из деревенских домов россияне сделали отверстия для стрельбы и дежурили возле них / Фото: Александр Медведев / НВ«Они начали мне угрожать, поставили на колени, искали еще оружие», – рассказывает мужчина. Оккупанты перевернули вверх всю хату, чердак и подвал.
7 марта у слесаря забрали машину, а 8 выгнали вместе с отцом из дома. До самого отступления, то есть до 31 марта, у Репика жили русские военные. Такая же ситуация была и в ряде других домов на центральной улице села.
78-летний Владимир Репик говорит, что 8 марта россияне выгнали его с сыном из дома / Фото: Александр Медведев / НВРепик говорит, что все его личные и отцовские вещи – одежда, мебель и даже ванна, – россияне выбросили во двор, где все это мокло под дождем. Спали же оккупанты на полу, заложив окна мешками с песком. «Делали из дома крепость», – говорит селянин. Враги еще и повредили столб электросети, находящийся неподалеку от дома, чтобы в селе не было света. Его до сих пор нет в Термаховке.
На земельном участке возле дома Репик насчитал 12 блиндажей, которые вырыли вражеские военные. Там же они установили самодельный туалет на 3 кабины, обустроив рядом место для шашлыков.
Оккупанты выкопали в деревне блиндажи / Фото: Александр Медведев / НВРепик продемонстрировал НВ отрезанную свиную голову и шкуру животного — все это он нашел после оккупантов.
За свиньями враги ходили на деревенскую ферму. А при отступлении постреляли еще живых животных «просто так». «Им жрать было нечего, все с нашего населения взыскивали», — рассказывает слесарь, имея в виду оккупантов.
Одну из двух его собак российские «квартиранты» отравили, 25-килограммовую вощину для пасеки сожгли. "Просто твари", - говорит Репик.
"А откуда вы узнали, что это ФСБ-шники ?" – спрашивает НВ. На что слесарь отвечает – об этом свидетельствуют остатки вещей, которые оставили в доме враги. Среди них была и шариковая ручка с надписью «ФСБ».
Вещи, которые оставили после себя россияне в одном из домов, в том числе противогазы / Фото: Александр Медведев / НВС Репиком НВ и дальше рассматривал оставленное россиянами во дворе и дома: бумажные упаковки от смоленских носков, обувь. Кстати, в другом доме, где остановились россияне, НВ нашел кроме брошенной российской военной одежды — футболок, брюк, обуви, еще пакеты от сухпайков РФ, противогазы и специальный выпуск за март российской газеты Комсомольская правда. На первой полосе изображен Денис Пушилин, лидер боевиков «ДНР», и его цитата «терпеть дальше было нельзя».
На многих вещах есть фамилии русских солдат, которые были в Термаховке / Фото: Александр Медведев / НВА Людмила с Октябрьской улицы вспоминает довоенные времена. «Мы жили хорошо, весело, песни пели. У нас все было! За что нас убивать? Что мы сделали? Что?" – сквозь слезы говорит женщина.
Она надеется, что россияне больше никогда не вернутся в Термаховку. «Приехали нас «выручать». Здесь их никто не ждал. Чтобы они так до смерти жили, как мы сейчас, «выручители», — не успокаивается женщина.
Фото: Александр Медведев / НВВ настоящее время селяне Термаховки пытаются вернуться в мирную жизнь — собирают остатки снарядов с полей и начинают засевать землю.
«Когда меня не убило авиаударом, я поняла, что Бог хочет, чтобы я увидела, как растут мои внучки», — завершает свой рассказ Людмила, стоя у развалин одного из домов на Октябрьской.
Присоединяйтесь к нам в соцсетях Facebook, Telegram и Instagram.