«Талибан-лайт» или массовые казни? Западные СМИ — о том, что несет Афганистану и миру взлет талибов, ставший «унижением» для Байдена
Молниеносный захват власти в Афганистане движением Талибан посеял хаос и замешательство не только в стране, но и во многих западных столицах.
Анализируя захват Кабула и ситуацию в Афганистане после падения правительства страны, западные СМИ пишут о судьбоносном влиянии этих событий на мировые — от выборов в США и Германии до рисков нового миграционного кризиса и подъема террористических организаций.
НВ собрал выдержки из аналитических материалов западных медиа, в которых идет речь о ближайшем будущем Афганистана при власти талибов, а также об исторической роли драматического и шокирующего исхода 20-летней афганской кампании Запада.
Несмотря на два десятилетия военного присутствия США в Афганистане и войну, стоившую более триллиона долларов, в воскресенье боевики Талибана оказались у ворот Кабула и без особого сопротивления взяли столицу. […]
Менее чем за месяц до 20-й годовщины терактов 11 сентября в Америке [мир увидел] глубоко унизительные сцены для администрации Байдена: дым, вьющийся над территорией посольства США, сотрудники которого спешно уничтожали документы, прежде чем последняя группа вылетела в аэропорт военным вертолетом […].
Вопреки заявлениям талибов о стремлении к миру в Афганистане, многие афганцы опасаются, что Талибан вернется к своим прошлым жестоким практикам по внедрению шариата, исламского религиозного права. Во время их предыдущего правления в Афганистане с 1996 по 2001 год действовал запрет на учебу и работу для женщин, их обязывали полностью покрывать себя одеждой [носить бурку] за пределами дома, в то время как для нарушителей строгих религиозных законов действовали архаичные наказания, такие как побивание камнями, порка и повешение.
В некоторых регионах, недавно захваченных талибами, женщинам уже не разрешают посещать школы и университеты, а также запрещают выходить из дома без сопровождения мужчин.
Падение Кабула ознаменовало последнюю главу в самой продолжительной войне Америки, которая началась после террористических атак 11 сентября 2001 года. Вторжение под руководством США вытеснило талибов и разгромило их режим, но Америка потеряла фокус этого конфликта в хаосе Иракской войны. […]
В последние дни поступали сообщения об убийствах из мести и других жестоких практиках в районах страны, уже захваченных талибами. Сообщения о перестрелке в аэропорту дали повод опасаться еще большего всплеска насилия. Одна афганская журналистка, плача, отправляла голосовые сообщения своим коллегам после того, как вооруженные люди ворвались в ее многоквартирный дом и принялись стучать в дверь.
«Что мне делать? Обращаться в полицию или к Талибану?» — рыдая, восклицала Гети Азами. Было неясно, что с ней случилось после этого.
Студентка афганского университета рассказала, что почувствовала себя преданной, наблюдая за эвакуацией посольства США. «Вы подвели молодое поколение Афганистана», — заявила 22-летняя Аиша Хуррам, которая теперь не уверена, сможет ли она окончить высшее образование через два месяца. Она сказала, что ее поколение «надеялось построить страну своими руками». «Их кровь, пот и усилия вложены во все, что мы имеем сейчас», — добавила она.
Идеология Талибана изначально выросла в среде студентов — «талибов» — исламских школ, [живших] преимущественно в изгнании в Пакистане, где беженцы искали убежище от провального советского вторжения в их страну в 1979 году. Подпитываемые деньгами из стран Персидского залива и при поддержке покровителей из рядов пакистанских спецслужб, талибы кристаллизовали свою версию ислама в пуристский культ.
Читайте также:
Борислав Береза Главное условие поддержки Запада. Чему Украину может научить пример Афганистана
На фоне Афганистана, раздираемого лидерами отдельных боевых группировок, коррупцией и враждой, многие в Кандагаре [афганский город, где зародилось движение Талибан] рассматривали этот культ как суровую альтернативу «закону и порядку», а также всем ужасам, в которых они жили. Талибы поднялись из глубинки в 1994 году, за два года смогли прорваться через большую часть страны и захватить власть.
И вот теперь, 25 лет спустя, это удалось им снова. […]
Их возвращение к власти — кошмарная перспектива для женщин. Когда они правили в прошлый раз, девушкам запрещалось посещать школу. Они были закутаны в бурки, приговорены к жизни дома и считались собственностью мужчин. Ультраконсервативная интерпретация того, как жили пуштуны в прошлом, впоследствии была сметена расцветом женского образования.
В столице страны, Кабуле, женщины могли открывать свой бизнес, участвовать в политической жизни, даже входить в состав провинциальных правительств и руководить министерствами.
Неудивительно, что афганцы либеральных взглядов сейчас рвутся в аэропорт.
Их единственная надежда может быть связана лишь с тем, что талибы могут — но только гипотетически и, вероятно, лишь в краткосрочной перспективе — пойти на уступки в отношении прав женщин и даже гарантировать некое подобие свободы слова.
Читайте также:
Мустафа Найем Трагедия, которая только разворачивается
В отдельных провинциях, где талибы сохраняли власть в течение последних 20 лет, они адаптировали свои отношения с обществом: обеспечили женщинам ограниченные права, но прежде всего заработали репутацию благодаря судейской неподкупности — чего никогда не могло добиться центральное правительство.
Теперь, приблизившись к полной власти, руководство талибов может избрать подход «Талибан-лайт».
Почти наверняка они не станут предлагать поддержку боевикам Исламского государства (ИГИЛ), которые в значительной степени заменили Аль-Каиду в качестве ведущего глобального «бренда», стоящего за международным исламистским терроризмом. За последние пять лет талибы успешно пресекли большинство попыток своих соперников из среды ИГИЛ укрепить позиции [в Афганистане].
Пока у власти было прозападное правительство, руководители его разведслужб разыгрывали карту «угрозы Аль-Каиды» — однако почти нет свидетельств, что талибы оказывали ей активную поддержку.
Есть немало оснований предполагать, что возрождение Аль-Каиды при Талибане маловероятно (поскольку нет ни особых преимуществ в продвижении международного терроризма, ни его идеологической поддержки внутри самого движения Талибан) — хотя в недавнем докладе ООН предупреждалось, что эти две группировки остаются «тесно связанными».
Талибан возвращается ко власти. Но они знают, что во многом обязаны этим тому, что столь многие сейчас вновь завернули тюрбаны — которые затем можно снова развернуть.
Редко кого из верховных главнокомандующих США в современной истории можно было так быстро поймать на слове, как президента Байдена, который заявил чуть более пяти недель назад: «Ни при каких обстоятельствах вы не увидите, как людей снимают с крыши посольства Соединенных Штатов в Афганистане». Затем, копая себе яму еще глубже, он добавил: «Вероятность того, что Талибан захватит все и подчинит себе страну целиком, крайне мала».
Читайте также:
Андрей Зубов Кабул пал. Почему это произошло и что будет дальше
В воскресенье в прямом телевизионном эфире развернулась борьба за эвакуацию американских гражданских лиц и сотрудников посольства из Кабула, хотя и не с крыши посольства США, а с посадочной площадки рядом со зданием — тот самый образ, которого Байден и его помощники сочли необходимым избежать во время недавних встреч в Овальном кабинете. […]
Справедливо это или нет, но Байден войдет в историю как президент, который руководил давно назревавшим, унизительным финальным актом американского эксперимента в Афганистане. После семи месяцев, в течение которых его администрация, казалось, демонстрировала столь необходимую компетентность — вакцинировала более 70% взрослого населения страны, сформировала предпосылки для заметного роста рабочих мест и добилась прогресса в двухпартийном законопроекте об инфраструктуре — весь этот имидж оказался разбит вдребезги перед лицом последних дней Америки в Афганистане.
Байден войдет в историю как президент, который руководил давно назревавшим, унизительным финальным актом американского эксперимента в Афганистане
Даже многие из союзников Байдена, полагавшие, что он принял правильное решение — наконец-то выйти из войны, которую США не могли выиграть и которая больше не соответствовала их национальным интересам, — признают, что он совершил ряд серьезных ошибок при осуществлении вывода [войск]. Единственный вопрос заключается в том, насколько они окажутся политически разрушительными, и будут ли американцы, приветствовавшие обещания Трампа и Байдена уйти из Афганистана на предвыборных митингах 2020 года, теперь пожимать плечами и говорить, что всему этому пора было положить конец — даже если он оказался так плох.
Байден знал о рисках. Он часто отмечал, что пришел к власти с большим опытом внешней политики, чем любой президент за последние годы — возможно, со времен Дуайта Эйзенхауэра. Весной 2021 года на встречах по поводу предстоящего вывода войск США Байден сказал своим помощникам, что крайне важно избежать сцен, которые бы напомнили об иконических фотографиях американцев и вьетнамцев, взбирающихся по вертолетной лестнице на крыше возле посольства США в Сайгоне [Вьетнам], во ходе лихорадочной эвакуации в 1975 году, когда силы Вьетконга ворвались в город.
Тем не менее, принимая в апреле решение назначить 11 сентября в качестве даты окончательного вывода американских войск, Байден и его помощники не смогли достаточно быстро вывезти из страны переводчиков и других лиц, помогавших американским войскам, и они погрязли в иммиграционной волоките. […]
По их собственному признанию, помощники Байдена считали, что обладают роскошью 18 месяцев запаса по времени — или около того. Они полагались на оценки разведки, дико переоценившей возможности афганской армии, подразделения которой нередко распадались даже до того, как звучали выстрелы.
Когда в конце июня Бундесвер вывел [из Афганистана] последние немецкие войска, политики в Берлине называли это концом эпохи, завершением смертельной зарубежной миссии, которая началась, когда Германия присоединилась к США после террористических атак 11 сентября 2001 года.
Однако внезапно ситуация в Афганистане стала меняться с поразительной скоростью. [.]
Теперь правительство Германии сталкивается с чрезвычайно деликатным вопросом: какую ответственность несет Берлин перед Афганистаном и его народом после двух десятилетий военного вмешательства? […] И столкнется ли Германия с новой волной беженцев, подобной той, что наблюдалась во время гражданской войны в Сирии? Поскольку в Германии набирает обороты предвыборная кампания накануне всеобщих выборов этой осенью, похоже, что Афганистан может стать их важной темой.